Он мельком улыбнулся мне и поинтересовался здоровьем. Я заверила его, что сегодня ничто уже не напоминает о вчерашней неприятности, не сильно покривив душой.
Терпения Тельмы, севшей обратно за вышивку, хватило на четверть часа. Она не понимала, как можно заявиться в гости, и не произнести десятка слов.
— Как там на улице?
— Ничего, — ответил Космо коротко.
Тельма подождала, но продолжения не последовало. Тогда она не без раздражения запихала вышивку в корзинку для рукоделья и вышла из комнаты. Было слышно, как сестра поднимается наверх, что-то говорит детям, снова спускается вниз, заходит в кладовку.
— Не буду вас отвлекать от вашей интересной беседы, — проговорила она, появляясь в комнате уже одетой для улицы, и ставя на стол бутылку вина. — Мы с детьми уходим к Марте.
Закрыв за ними двери, я перелила вино в котелок, бросила туда холщовый мешочек с травами. Космо подкинул дров и повесил котелок над огнем. Мы сидели и молчали, слушая, как нагревается вино и потрескивают дрова. Огненные блики плясали на лицах и стенах. На душе у меня было грустно, но спокойно. Я вдруг поняла, что все мои надежды — обман, и ничего изменить невозможно. И этот вечер еще один из череды вечеров, когда мы сидели у огня в ожидании новостей.
И только третий день принес вести, которых мы ждали и опасались. Ночью разорили одну из удаленных ферм. В доме оставались только старики, а молодые с детьми ездили на праздники в Зальц. Вернувшись, они обнаружили смерть и запустение. В доме, распахнутом настежь, была повсюду кровь и следы борьбы, но тел стариков не оказалось. Угнан, будто перенесен по воздуху, скот. Семья сразу кинулась в город за помощью.
Кажется, Космо не сомневался в моем решении — на улице меня ждала оседланная лошадь. Показывать нам дорогу взялся Густав, хозяин разоренной фермы, хотя обычно мы старались не тревожить родственников, но этот был хладнокровен и молчалив в своем горе. Он ехал впереди с видом человека, потерявшего многое и готового на все.
Я думала, мы будем пробираться к ферме по заметенным снегом тропкам, но дорога удивила накатанностью.
— Проезд на угольные шахты, со стороны Цалема, — пояснил Густав, после того, как я дважды задала ему вопрос.
Вскоре между деревьями замелькали просветы — показалась луговина и двухэтажный, крепкий дом, окруженный хозяйственными постройками — по всему видно, что люди зажиточные. Правда теперь все опустело, двери сиротливо распахнуты, и в комнатах беспорядок.
— Я велел жене не убирать, — хмуро проговорил Густав. — Это оборотни.
Мы с Космо переглянулись.
— Откуда такие мысли? — поинтересовался Космо.
Густав поманил нас во двор и пинком ноги откинул жестяное ведро.
— Закрыл, чтобы не затоптали.
На снегу отпечатался крупный и продолговатый след волка. Я присела и потрогала отпечаток. Снег уже смерзся.
— След старый, с ночи.
Космо кивнул и огляделся. Снег со двора счищали несколько дней назад, еще до Нового года.
— А где собаки? — спросил Космо, оглядывая залитую красным затвердевшую на морозе поверхность двора, на которой остались полосы от собачьих когтей.
— Нет, ни одной. То ли сбежали, то ли...
Он не договорил и отвернулся.
Я отозвала Космо в сторону.
— Это оборотни.
— След не четкий и всего один. Тебе не кажется это странным?
— Он в нехоженом месте, — возразила я. — Другие смешались с собачьими.
Космо упрямо покачал головой.
— Нет, Хильда. След ни при чем — в разоренный двор мог заглянуть волк. Тут поработали разбойники, тела и скот погрузили на повозки и увезли, чтобы запутать дело. Похоронили или бросили где-нибудь в лесу.
Убедить его, что нужно искать оборотней, я так и не смогла.
К обеду приехала облава. Человек сорок с оружием и собаками. Собирались обыскать лес отсюда до Цалема и рудников. Пикеты отправились в Зальц и Либек. Мы разделились. Космо возглавил отряд, который дойдет до гор. В сам поселок рудокопов решили не ходить, а отправить туда человека. А мы двинулись в сторону Цалема — по прямой до города было около пяти миль, вместо двенадцати в объезд по дорогам.
Мы начали от вырубки, исхоженной и изъезженной. Просека вскоре привела нас к заброшенной сторожке лесника. Здесь люди рассыпались и пошли цепочкой. Лошадь пришлось отдать на повод какому-то мальчишке, увязавшемуся за облавой из города. Но пешему пока еще можно было пройти по лесу без затруднений — декабрьские метели намели снега по середину голени. От сторожки бежал санный след, и часть отряда на лошадях отправилась по нему. Несмотря на близость человеческого жилья, зверья в лесу оказалось много. То и дело мы натыкались на звериные тропы и волчьи следы. Пустившиеся по санному следу, прислали нам вестника, и он сообщил, что они выбрались на большую дорогу. А значит, погоня окончена.