Я знала, что Космо сдержит слово — будет ждать меня до восьми утра, и намеревалась идти к нему в гостиницу. От этого нападения невозможно просто так отмахнуться, а значит, теперь и он останется и продолжит охоту.
Еще до того, как проснулась служанка и растопила печи, я выбралась на улицу и, оседлав лошадь, оставленную по моей просьбе в сарае за домом, пустилась в путь.
Над темными и заснеженными полями повисли низкие, снеговые облака. Во мгле дорога едва угадывалась. Посреди сумрачных полей, далеко от жилья, на меня навалилось чувство опасности. Стук лошадиных копыт бил по натянутым нервам, и я невольно оглядывалась на пустынную дорогу за спиной, и подгоняла лошадь. Дух перевела, только заметив впереди огни гостиницы. Здесь не спали — недавно ушел обоз, и конюхи суетились, прибирая двор. Оставив лошадь на их попечение, я вошла в зал гостиницы и с удивлением заметила за столом мрачно глядящего в пивную кружку Барнабаса. Он меня не видел, и я не стала здороваться с ним, а поднялась на второй этаж в комнату, которую занимал Космо, и возле дверей наткнулась встревоженного хозяина постоялого двора, рыхлого и рыжеватого сорокалетнего мужчину.
— А, ты уже знаешь... — сказал он.
Начало его речи мне не понравилось. Таким тоном хорошие новости не сообщают.
— Нет, не знаю. Что случилось?
— Космо избили ночью какие-то молодцы.
Сердце у меня упало. Я потребовала рассказать все с начала, и хозяин рассказал, что Космо подобрали проезжие три часа назад, и сделали это вовремя — он уже замерзал в снегу. Избили так сильно, что он до сих пор не приходил в чувство. Сейчас у него был доктор.
От хозяина же я узнала, что вызвал его среди ночи мальчишка, бывший здесь на побегушках. Вызвал от моего имени. Я велела привести его.
— Я уже спрашивал, — ответил хозяин, — и ничего не добился. Мальчишка придурковатый, и я сам не знаю, когда он прикидывается, а когда, и в самом деле, ничего не соображает!
— И все равно я хочу поговорить с ним.
Хозяин махнул рукой:
— Пойдем.
Он провел меня в кухню, и не слишком церемонясь за шкирку поднял и поставил на ноги передо мной тощего пацана, дремавшего возле растопленного очага.
— Кто велел тебе вызвать постояльца сегодня ночью? Кто это был? Женщина? Мужчина? Кто? Ты узнаешь его в лицо? — спрашивала я, но ни на один вопрос не получила вразумительного ответа. Косоглазый мальчишка кривлялся, растягивал в бессмысленной улыбке красные губы и бормотал какую-то околесицу. Мне казалось, что он притворяется, и я с силой вывернула ему ухо.
— Говори, иначе оторву сейчас!
Мальчишка вопил, из глаз текли слезы, но все равно молчал.
— Бесполезно, — повторил хозяин. — Ничего от него не добиться.
Я снова поднялась к комнате Космо. У него все еще сидел доктор, и я не стала входить, остановилась на деревянной галерее над общим залом и облокотилась об перила. В нижнем зале появилось два новых человека, по виду и повадкам — срочные курьеры, скакавшие в столицу. Барнабас оставался единственным, кто сидел за столом с бутылкой вина.
Я не сомневалась, что нападение на меня и избиение Космо — дело рук одних и тех же молодцов, но это не вязалось со всем тем, что предполагалось раньше. Я была уверена: виновница — Ядвига, окруженная своими бетами. Ей ничего не стоило подбить их на убийство и не в полнолуние. Но зачем избивать Космо, если он собирался уезжать, и ничем не угрожал ей? Причины нет. Уж кто-кто, а она кровно заинтересована в скорейшем отъезде охотников из Цалема. Теперь же есть повод для нового разбирательства.
Предположим, Ядвига ни при чем. Тогда кто же? Пожалуй, ответ найти нетрудно — разбойники. Шайку могли зачистить не всю. Быть может, это месть оставшихся? Недаром же ходили слухи, будто в этих местах у них есть родня или покровители. Я надеялась, что Космо вскоре очнется, и укажет на виновных.
Спустя час из его комнаты вышел озабоченный доктор. Я встречала этого сухонького человека несколько раз в гостях, и мы поздоровались как знакомые.
— Жив, жив, ваш товарищ, — сказал он. — Помяли ему бока, разбили голову, попинали. С дюжину синяков, и несколько переломов костей — заживет до свадьбы!
Доктора всегда отличались цинизмом.
— Можно к нему?
Доктор посторонился, пропуская меня.
— Вы уедете сейчас?
Он отрицательно покачал головой. Это означало, что доктор ожидает ухудшения в ближайшие часы.
На столе возле окна горела свеча. Космо лежал на кровати, укрытый до подбородка. Беспамятство его было беспокойно — он стонал и метался. По комнате неслышно передвигалась пожилая сиделка, вызванная доктором недавно. Некоторое время я посидела на стуле возле постели больного, но помощи от меня не было никакой, и я, предоставив его заботам опытной женщины, вышла из комнаты. Полезнее будет, если разберусь с нападавшими.