Отбросив сомнения, я глубоко вздохнула и вошла.
Вошла и поняла, что вовремя. В одном конце комнаты, повернувшись ко мне спиной, Людвиг рылся в вещах. Барнабас оттаскивал Ядвигу подальше от Леманна, намотав ее волосы себе на руку. Во второй руке он сжимал нож с коротким и широким лезвием. Девушка молчала, и только ухватилась руками за голову, спасая свой скальп.
Они обернулись на звук открывшейся двери.
— Хильда! — воскликнул Людвиг почти с облегчением. Лицо его было разбито, из носа кровь текла по подбородку, но он не обращал на это внимания. Леманн, кажется, нашел, что искал и в руке его оказался пистолет, отделанный серебром.
Тень на миг промелькнула на лице Ядвиги, но тотчас сменилась надеждой. Барнабас в ошеломлении опустил руку, и по его ладони, выскальзывая, заструились длинные серебристые волосы Ядвиги. Его пленница подалась вперед, но он быстро пришел в себя, и грубо дернул ее обратно. Ядвига вскрикнула. Людвиг наставил пистолет на Барнабаса.
— Отпусти ее! — велела я. — Считаю до трех. Раз!
И со щелчком взвела курок.
Барнабас взглянул на два пистолета нацеленные на него. Ни тени страха не было на его смуглом лице. И я поняла, что он и не рассчитывает уйти отсюда свободным или живым. Он занес нож. Людвиг выстрелил, и пуля ужалила часовщика в плечо. Его мотнуло, рука с ножом потеряла твердость. Ядвига попыталась защититься, и острое лезвие полоснуло по предплечью, и вспороло рукав шерстяного дорожного платья и кожу. Брызнула кровь.
— Стреляй же! — крикнул мне Леманн.
Я и сама не могла объяснить, почему до сих пор не нажала на курок. Барнабас был отличной мишенью, стоящая на коленях Ядвига не доставала ему до пояса. Неужели я настолько ненавидела ее, что желала ей смерти?
Людвиг отбросил в сторону бесполезный однозарядный пистолет, выхватил второй. Барнабас занес руку с ножом для нового удара.
Настолько любит и ненавидит, что готов хладнокровно зарезать ее и позволить застрелить себя? Он даже не обращает внимания на меня и Людвига. Лишь торопится довести начатое до конца.
Людвиг в один прыжок преодолел половину комнату и выстрелил почти в упор, попав часовщику в грудь. Ядвига вскрикнула, когда нож царапнул ей шею, и острый конец лезвия воткнулся в поднятую для защиты руку. Барнабас пошатнулся, медленно осел на пол. Волосы девушки струились, выскальзывали из его рук. Людвиг подскочил к племяннице, схватил ее в охапку и оттащил. Выдернул из вещей саблю и тряхнул головой, откидывая рыжеватые пряди волос со лба. Сейчас он не похож на того мягкого человека, к которому я привыкла — он готов драться, не щадя себя. На меня он больше не обращал никакого внимания, словно я и вовсе не существовала.
За дверью по коридору загрохотали шаги — выстрелы были услышаны. Я задвинула засов и крикнула:
— Не входить!
— Что ты делаешь, Хильда? — воскликнул Людвиг в изумлении.
Не ответив, я пересекла комнату и подошла к Барнабасу. У меня было два заряда, чтобы решить дело окончательно, но прежде хотелось услышать от него правду. Я откинула шубу, чтобы взглянуть на его рану. Пятно крови быстро расползалось по темному сюртуку, но рана не угрожала его жизни — пуля не задела важных органов. Барнабас, как старый солдат, умел справляться с болью. Он попробовал подняться.
— Лучше не надо, — посоветовала я. — Наверное, ты знаешь, что ранен не смертельно, но это можно переменить.
Для убедительности я двинула пистолетом. Он оставил попытки встать на ноги.
— А теперь говори: почему ты охотился за ней?
Барнабас невесело хохотнул.
— Я охотился? Нет! Я защищался! Неужели ты не поняла? Или тебе затуманил голову он? — и кивнул на Леманна.
— Хильда, открой дверь, — вмешался Людвиг, — и покончим с этим!
Я опять не ответила ему.
— Ты следил за домом Леманнов, и знаю — ты поджидал известий об их отъезде в гостинице. А потом кинулся за ними следом, настиг и попытался убить ее.
— Так кажется со стороны тому, кто не понимает сути этого дела!
— Тогда я не понимаю. И у тебя есть совсем немного времени, чтобы убедить меня или тебя сошлют на каторгу до конца жизни, — посоветовала я и, пресекая его новую попытку подняться с пола, посоветовала:
— Шевели только губами!
Он вернулся в прежнее положение и проговорил:
— Ты ведь охотник! Тебе тоже спокойно не спалось ночами, значит, ты подозревала — подозревала, что она оборотень!
— Что за чушь! Ядвига никакой не оборотень. Он преследовал ее, не давал ей проходу — это известно всему городу, — Людвиг говорил и перемещался к дверям.
Я вытащила из-за пояса второй пистолет и наставила его на Леманна.