Вечерело. Луна, большая и светлая, выбралась из-за восточного края горизонта еще в ранних сумерках. Синие тени сгущались и темнели на присыпанной снегом улице по мере того, как опускалась ночь.
Я сидела возле окна с грогом в руках. На столе горела свеча. В доме было тихо: Тельма с детьми ушла на праздник к кому-то из приятельниц.
Обычно три ночи полнолуния я проводила в лесу, выслеживая оборотней. И странно было сидеть в теплой комнате и пить горячий грог, любуясь ранним вечером. Только две недели назад я покинула наш трактир в Аугсбурге, а прошлое уже казалось сном. Под мирной крышей дома Тельмы не было места для погонь, коварных ловушек и длинных ночных засад. Приехав сюда, я хотела только передохнуть от бесконечных переездов и охот, но теперь подумывала бросить прежние занятия.
Утром я проснулась поздно, и неторопливо снимала с волос бумажные папильотки, которыми, как и чепчиками, Тельма обеспечила меня в избытке, когда по лестнице застучали шаги, и сестра ворвалась в комнату.
— Хильда! Ты еще не одета! — торопливой скороговоркой выпалила она и кинулась к моей одежде. — Скорее одевайся!
— Что стряслось-то?
— Там Людвиг Леманн, Хильда! Зовет тебя вниз. Быстро давай собирайся!
— Что ему понадобилось в такое время? Он объяснил?
— Ах, Хильда! — всплеснула руками Тельма. — Неужели не понятно, зачем он явился?!
Я уверила ее, что мне непонятно.
— Какая ты глупая! Он собирается сделать тебе предложение!
И опять зачем-то ухватилась за кофточку и стала пересматривать ее.
— Тебе лучше спуститься вниз, Тельма, — посоветовала я. — И сказать Людвигу, что я сейчас выйду.
Тельма бросила кофточку, всплеснула руками и помчалась вниз. Я посмотрела на себя в зеркало. Лицо не блещет ни красотой, ни свежестью. Широкие скулы и крупные черты в окружении дурацких кудряшек, подходящих к моему лицу, как к корове седло. Я постаралась пригладить кудри, заплела косу и спрятала ее под чепчик. Зачем я только послушалась Тельму? Зеркало отразило немолодую женщину с обветренным лицом и ширококостной фигурой. Племянницу Людвига зеркало, наверное, никогда не подводит.
Людвиг стоял возле окна гостиной и смотрел на улицу. Он так и не снял плащ. Тельма сидела за столом. Они молчали. Похоже, попытка разговорить его ни к чему не привела.
Я вошла, и он устремился ко мне навстречу, схватив за руку.
— Хильда, умоляю тебя, поедем ко мне! — произнес он с мукой в голосе.
Тельма даже рот приоткрыла от удивления, хотя сама только что толковала мне о предложении. Видимо, оно ей показалось слишком уж поспешным.
Я стряхнула его руку, подошла к столу, отодвинула стул, села, не произнеся ни слова.
— Хильда, прошу тебя! — с отчаянием проговорил он. — Я почти всю ночь не спал! Кто-то ломился к нам в дом, а с утра мы нашли волчьи следы! Это Вилли, я знаю. Он оборотень и хочет навредить Ядвиге!
Тельма сидела рядом, и ее лица я не видела, но слышала длинный разочарованный выдох.
— Хорошо, поедем, — согласилась я.
Не могу сказать, что предложение спасти покой Ядвиги обрадовало меня. Сколько уж раз случалось, что, кидаясь защищать таких вот куколок, я оставалась ни с чем. И в том, что возле его дома бродил оборотень, уверенности не было. Поместье располагалось за городом, и в ночи волки вполне могли заглянуть на скотный двор. И что значит 'ломился в дом' — тоже не ясно. Людвиг мог и преувеличить, тревожась за Ядвигу.
— Я подожду тебя в карете.
Он поклонился Тельме и быстро вышел.
— Вот тебе и раз! — протянула сестра.
— Он, и точно, сделал мне предложение, только ты не угадала какое! — рассмеялась я.
— Ой, да ну тебя! — отмахнулась она.
Поместье Леманнов находилось в четырех милях от города. Предки Людвига облюбовали для жилища гребень холма, откуда открывался живописный вид на Цалем. Мы проехали через обширный парк, присыпанный снегом, и неохватные липы простирали над дорогой толстые ветви. Наконец, копыта лошади звонко застучали по мощеной камнем площадке. Двухэтажный, длинный дом из бурого песчаника выглядел мрачновато и загадочно — как и положено старинному семейному гнезду.
Людвиг, снедаемый беспокойством, выпрыгнул на ходу, не дожидаясь, пока карета остановится. Он нетерпеливо подал мне руку и сразу повел за дом, к погребам, скотному двору и птичнику.
— Вот посмотри! — он указал мне на четкие следы от лап. — И вон там.
Подобрав юбку, я присела на корточки, рассмотрела отпечаток на снегу. Перебралась ко второму, затем в то место, которое он указал. Зверь, кем бы он ни был, приходил один.