— Что скажешь? — нетерпеливо спросил Людвиг.
Я поднялась.
— У крыльца тоже следы есть?
— У задней двери.
Людвиг жестом указал на нее.
— Пройдем по следам, — предложила я.
Возле скотного двора снег утоптали плотно. Зверюга искал вход, но, дверь оказалась под замком.
— Оборотень?! — тревожно спросил Людвиг.
— По следам не определить. Но если волк, то матерый одиночка. Обнаглеет — беда всей округе.
Людвиг тряхнул головой — волки его не интересовали.
— Почему ты думаешь, что это оборотень? — осторожно задала я вопрос. — Есть какие-то сведения?
— А кто еще?! — нервно, почти срываясь на крик, ответил Людвиг. — Он напал на Ядвигу, и в первую же ночь полнолуния пришел закончить дело.
— Обычно оборотни не вламываются в дома. Проще подкараулить добычу в лесу или на дороге, — мне быстро сдаваться не хотелось. Стоило ли ехать в тихий городок, чтобы и здесь встретиться с оборотнем?
— Я хочу, чтобы ты пожила у меня, пока все не проясниться, — Людвиг остался глух к моим возражениям.
Подумав, я согласилась. Мне не привыкать перебираться с места на место. На этот раз даже не предлагают ехать на другой конец страны — четыре мили не расстояние. И отлучка из дома сестры долгой не будет. Пройдут три дня полнолуния, и все возвратиться к прежнему.
Людвиг отправил слугу к Тельме с поручением привезти мои вещи, и повел меня в дом.
— Что можно сделать? — спросил он.
— Для начала предупреди своих арендаторов. На волка нужно устроить облаву. И собаки. Нужны злобные дворовые собаки.
Мы подошли ко входу, и Людвиг, открыв двери, пропустил меня вперед. Тут же навстречу хозяину со звонким лаем выскочили охотничьи псы и запрыгали вокруг, виляя хвостами.
— В гостинице на дороге есть огромный злобный пес. Пошли за ним, — сказала я, оглядев поджарых легавых.
— Пошлю сейчас же, — Людвиг кинул собакам угощение из кармана плаща. Заручившись моим согласием, он видимо успокоился, и превратился в любезного хозяина.
— Я примчался с утра, и ты не успела позавтракать. Сейчас мы исправим это упущение, а после я покажу тебе дом.
Это было самое настоящее фамильное гнездо Леманнов. По стенами висели потемневшие портреты предков. Перила на узких крутых лестницах лоснились, отполированные руками прежних жильцов. Дубовые ступени скрипели под ногами. В небольших комнатах, обставленных старинной мебелью, что-то вздыхало, шуршало и колебалось пламя свечей от неощутимых, мимолетных сквозняков. Имея малую толику воображения, можно увидеть бледное привидение грешной прабабушки. И Людвиг любил этот дом таким. По всему видно, что он не стеснен в средствах, но не менял в нем ничего. Исключение составляла гостиная, принадлежавшая Ядвиге. Он не посчитался с расходами, угождая племяннице, выписал современную мебель из столицы, и пианино, как гласила о том надпись, принадлежало работе известного венского мастера.
Мне выделили комнату возле хозяйских покоев. Людвиг велел растопить камин, и когда я поднялась наверх вместе со слугой, привезшим мои вещи от Тельмы, комната уже прогрелась и выглядела уютно тесной.
До обеда я успела разобрать саквояж, порадовавшись предусмотрительности сестры, которая положила новую рубашку и жилетик. Мои наряды будут выглядеть бедно на фоне платьев Ядвиги, но все же это не заношенные рубашки с неотстиранными пятнами. Затем, надев плащ и шляпу, обмотав шею длинным вязанным шарфом, я выбралась на улицу — пора осмотреть окрестности.
Парк был обширен. Два часа понадобилось, чтобы обойти его по окружности. Леманны, как видно, отличались мечтательностью и любовью к долгим прогулкам — ухоженные дорожки затейливо вились среди раскидистых деревьев. Между Цалемом и поместьем лежали поля, с вкраплениями небольших рощ. Со стороны гор — леса, спускавшиеся по отрогам, граничили с парком. Вдалеке торчали голые скалистые вершины с мазками ледников.
Внизу, у подножья гор, в Цалеме, днем снег таял, обращаясь в грязную кашу, но здесь холоднее, и землю выбелило. От леса парк отделялся лугом, и я заметила следы крупного волка на непримятом снегу.
Когда я возвращалась к дому, из гостиницы как раз привезли пса. Это был не очень высокий, мохнатый кобель с мощными лапами и злобными глазами. Пес, очутившись в незнакомом месте, рвался и заходился хриплым лаем. Работник едва удерживал его на толстой цепи.
— Ты можешь вернуть пса назад через пару дней, — сказала я, приближаясь к Людвигу, который на безопасном расстоянии любовался приобретением.
Леманн посвистел и кинул псу кусок мяса. Тот сожрал его, но крыситься не перестал.