— О нет, Милок, неужели… Только не говори, что шикарная альфячья задница теперь твоя!
Девушка шикнула и прикрыла динамик ладонью.
— Моя. вроде…
Динамик взорвался визгом. Милопика судорожно ткнула «Сброс»
— Шикарная альфячья задница? — хохотнул Влад, пока пунцовая девушка строчила смс.
— Вам послышалось. — буркнула она.
— По-моему звучно.
— Тогда Вам стоит поправить запись в своем списке контактов.
Смех щекотал горло тонкими пальцами. От утреннего раздражения не осталось и следа. Влад выкрутил громкость побольше, и надавил на педаль. Сегодняшний день обещал быть не слишком паршивым.
Старая хрущевка пряталась в глубине питерского дворика. Сад, школа, зачуханный сквер с интеллигентной алкашней и молодыми мамочками. Несколько остановок автобуса до метро. Массивное авто еле пробиралось по узкой улочке Пришлось парковаться за два подъезда до нужного.
— Подождете?
— Шь.
— Что, простите?
— Ти. Или я настолько стар?
— Ох… Понятно. Подождешь?
— Нет.
Девушка уколола его возмущенный взглядом серо-зеленых глаз, но спорить не стала. Их появление не осталось без внимания. К интересу дамочек всех возрастов Влад привык ещё в Лондоне. Отвязное было времечко. Тусовки до утра и полная свобода вдали от Озерок и семейного гадюшника… Русу в этом плане повезло меньше.
Подъезд встретил их запахом сырости и мочи. Пешком, на третий этаж, железная дверь направо.
В маленькой прихожей с трудом помещались двое. Планировка кучкой, минимум метража максимум тонкости стен. Над головой кто-то бегал.
— Чай или кофе?
Влад покачал головой, продолжая бесцеремонно осматривать жилище Милолики.
Уютно. Светлые обои делали помещение просторней, ремонт не люксовый, но вполне годный, под прованс. Сорок котов не обтирали углы, а вот книгами была заставлена целая широкая секция. В спальне так же нашлось место для нескольких полок. Шекспир, Бронте, Лондон… Ровные, темные ряды. Корешки блестят золотым тиснением. Пыль отсутствует.
— Коллекция отца, — пояснила, заметив любопытство в его глазах.
Два слова, а сколько сказано. В голосе горечь и тепло.
— У вас были хорошие отношения.
— Да. И я бы хотела сохранить память о нем, — первые требовательные нотки. Влад не стал возражать. Хоть всю мебель сверху. Девушка открыла шкаф и вытащила оттуда ноутбук и графический планшет. Довольно качественные штучки.
— Рус вряд ли захочет, чтобы ты работала.
— Мне запрещено?
— Ты пара альфы, о карьере под крылом постороннего дяденьки можешь забыть.
И о многом другом тоже. Например, о любви. Штампе в паспорте. А так же верности до гробовой доски. Влад тронул темные корешки книг Он будет молчать. Потому что судьба одной не важнее многих. Девочке просто не повезло. У всех когда-нибудь в жизни случается шикарная альфячья задница. Они с Русом отстрелялись в детстве. Наполненном не родительской любовью и розовыми пони, а яростной грызней двух властных сучек. Дети для них были оружием, Стая — полем битвы, а главным призом — один придурок, который думал, что сможет прижать к ногтю зверя и навязать ему поставить метку не паре. Метку папаша, конечно, поставил. Бывший эльфа любил играть по-крупному. Но судьбу не переиграешь, и через несколько лет в семейном раю грянул гром. И Екатерина, его мать, была далеко не милой, любящей книжки умницей. ОЙ, как далеко…
— Вещи готовы. Еще цветы полить надо.
Влад оценил компактный серый чемоданчик и небольшую сумку рядышком. Над головой опять кто-то забегал. Послышалась приглушенная брань.
— Соседка, — неохотно пояснила девушка, — у нее с мозгами немного того.
Веселый домик, ничего не скажешь.
— Буйная?
Влад терпеливо ждал, пока Милолика польет несколько фиалок. Нежно-розовая, традиционно фиолетовая и три пятнистых. Роскошные кустики были усеяны крупными цветами. Подкармливает она их, что ли?
— Не очень. Скорее эксцентричная. Знаешь, из тех, что могут голыми на лестничную клетку выскочить. Или из окна задницу показать. Мне все равно, а местные подростки в восторге.
Девушка повертела горшки, убирая засохшие и желтые листья.
— В этом возрасте лишь бы на сиськи вживую глянуть, — пробормотал он, разглядывая стройную фигурку в светло-бежевом джемпере.
— Ну да, на халяву и хлорка — творожок. Ей за пятьдесят.
Это было слишком. Еще утром он хотел избавиться от девчонки не меньше, чем Рус. а сейчас залипает на то, как бережно ее пальчики перебирают густую горшечную зелень.