Этот человек гениален.
Он создатель программного обеспечения для обеспечения безопасности с настолько передовыми технологиями, что оно используется военными.
Он получил множество наград за свои достижения и был описан в различных технологических книгах и журналах.
Она смотрит на одну из фотосессий, и у нее текут слюнки.
Он чертовски великолепен.
Чисто выбритый, с идеально уложенными волосами, он выглядит олицетворением секса, демонстрируя свои мускулы, в облегающей черной рубашке и темных джинсах из денима.
На лице у него та самая знакомая ухмылка, которую она видела накануне, та самая, от которой она неожиданно стала мокрой.
Но воспоминания о местах преступлений заполняют ее разум.
Как может этот мужчина, такой беззаботный и красивый, совершать такие зверства?
В этом нет смысла.
Она копает глубже, поглощая как можно больше информации о нем.
Оба его родителя скончались много лет назад, и единственным выжившим членом семьи была младшая сестра.
Она пытается собрать воедино улики, которые, наконец, дали бы ей ответ на вопрос, почему он жестоко убил трех человек.
Поиски оказываются безрезультатными, и в конце концов она разглядывает его фотографии, ругая себя за то, что находит его таким привлекательным.
Прошло несколько часов, когда на столе зазвонил ее телефон. Она подпрыгивает от неожиданного звука.
Номер ей не знаком, и она отвечает из любопытства.
— Алло? — спросила она.
— Элизабет.
Она замирает. Он произносит ее полное имя с такой властностью, его голос шелковистый и низкий, что ее сердце грозит выскочить из груди.
Невозможно ошибиться, кто это — Эрик звонит ей.
— Откуда у вас этот номер? — спрашивает она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и профессионально.
— Тебя легко найти.
Он угрожает тебе. Заверши разговор.
— Доктор Портер знает, что у вас есть доступ к телефону? — И, черт возьми, она не может скрыть дрожи в голосе.
— Если тебе от этого станет лучше, конечно. — Она клянется, что слышит его ухмылку по телефону.
— Если вы пользуетесь телефоном без разрешения, мне придется сообщить о вас.
Она понятия не имеет, что говорит, но старается звучать убедительно.
— Нет, ты не сделаешь этого. Потому что тогда мы не смогли бы поговорить.
Вешай трубку, вешай трубку, вешай трубку!
— О чем ты хочешь поговорить? — Она прищуривается, понимая, что это ошибка, и сжимает одеяло так сильно, что оно может порваться.
— Я хочу поговорить о тебе, — мурлычет он, и ее тело заливает жаром.
— Со мной не о чем говорить, — просто говорит она. — Я заканчиваю этот разговор.
Он игнорирует ее. — Мне любопытно, почему ты, Омега, считаешь разумным работать с кем-то вроде меня. И почему ты согласилась вернуться.
Она молчит, и он усмехается.
— Я не думаю, что это из-за денег. Я думаю, это потому, что ты тоже это чувствуешь.
У нее стынет кровь в жилах. — Чувствуешь что?
Он молчит слишком долго, намеренно растягивая время с ответом, чтобы заставить ее запаниковать.
Вешай трубку!
— Как сильно я хочу тебя трахнуть.
Воздух покидает ее легкие. Ее киска сжимается от его слов, а тело содрогается. Он прав, она определенно тоже это чувствует.
— Это неуместно, — настаивает она, заставляя себя сохранять ровный тон.
— Ты хочешь, чтобы я остановился? Или сказать тебе, как чертовски вкусно от тебя пахло?
О Боже.
Она смущающе мокрая, ее влагалище пропиталось нижним бельем. — Эрик…
— От тебя пахло солнцем и медом. Детка, от тебя пахло гребаным спасением.
О Боже.
Ей нужно повесить трубку.
— Прекрати, — выдыхает она, но не заканчивает разговор. Его голос слишком ровный и глубокий, чтобы она могла что-то делать, кроме как слушать.
— Ты была мокрая, когда уходила, как хорошая маленькая Омега.
Ее соски выступают под рубашкой, ткань внезапно становится слишком грубой для ее нежной кожи. Она прикусывает губу, чтобы не застонать, и впивается ногтями в одеяло.
Если бы ее машина работала, она бы уехала прямо сейчас. К черту деньги. К черту все это.
— И я знаю, что ты сейчас мокрая. Все в порядке, детка. Я никому не скажу.
Черт возьми, его голос.
Одеяло промокло насквозь. Она закусывает губу и изо всех сил пытается заставить себя повесить трубку, но в конце концов хватается за телефон, как за спасательный круг.