Но она желает доктору спокойной ночи, и он оставляет ее одну в комнате с глухим гулом генераторов, чтобы составить ей компанию.
Она расстилает столько одеял, сколько может, чтобы сделать кровать более удобной. В углу есть маленькая ванная, и она чистит зубы и пытается подготовиться ко сну.
Дверь заперта. Она позаботилась об этом.
Ее кожа все еще разгорячена, несмотря на холод в комнате. Пятно на мгновение прекратилось, но она в ужасе от того, что оно снова протечет, и Эрик почувствует это.
Ей нужно поспать.
Завернувшись в столько одеял, сколько смогла, она устраивается поудобнее в кровати, используя пульт дистанционного управления, чтобы настроить ее по своему усмотрению. Она держит верхний свет включенным, не готовая сдаться темноте.
Она наконец проверяет свой телефон после столь долгого откладывания.
Один пропущенный звонок от Литы и одно новое сообщение от Эрика.
Ты в порядке?
На самом деле глупо, что ее сердце так сильно бьется от этого сообщения.
Альфа заботится о нас!
Но радость недолговечна, поскольку она напоминает себе о том, кто он такой.
Неважно, как сильно она может хотеть его, он под запретом.
Все это несправедливо.
Он первый человек, который не осудит ее за ненависть к себе и к человеку, который был за рулем грузовика.
Он не стал бы осуждать ее за болезненную жажду мести или мечты замучить этого человека до смерти.
Единственный человек, который мог бы по-настоящему понять ее, приговорен к пожизненному заключению в исправительном учреждении.
Итак, она позволяет себе расплакаться, тихонько плача перед сном, надеясь, что подавляющие средства сделают свое дело и отсрочат ее течку еще на несколько дней.
* * *
Здесь холодно.
Даже под одеялами холодный воздух обжигает легкие, и она, дрожа, сворачивается в клубок.
Она стонет, открывая глаза, но не видит ничего, кроме темноты.
Свет не горит, и гул генераторов прекратился.
Здесь слишком холодно.
— О нет, — выдыхает она, садясь в кровати и нащупывая что-нибудь с источником питания.
Но воздух причиняет физическую боль, и она снова закутывается в одеяла, не в силах встать с кровати.
Электричество отключено.
Воет ветер, и она глубже вжимается в матрас.
Холодно. Мне так холодно.
Ее зубы стучат, дыхание вырывается быстрыми вдохами, мурашки покрывают каждый дюйм ее тела.
Какая ирония, думает она, что я умру замерзая до смерти, в то время как моя семья сгорела заживо.
Замок на ее двери гремит, и она молится, чтобы это ветер сыграл с ней злую шутку.
Это, должно быть, ветер. Он не может сюда попасть.
Дверь со скрипом открывается, и она старается держаться как можно тише.
Если я спрячусь под одеялами, монстр меня не достанет.
Аромат перца и цитрусовых ласкает ее, а сердце учащенно бьется.
Он всего лишь на расстоянии вдоха, а затем его вес накрывает ее.
Она вырывается и пытается закричать, но его массивная рука закрывает ей рот.
— Тише, тише, детка, это я, — шепчет он ей на ухо. Она дрожит, когда он обвивается вокруг нее, тяжелый в темноте.
— Ты такая холодная, — бормочет он, и она хнычет. — Ты слишком холодная. Это нехорошо, милая.
Он убирает руку с ее рта и притягивает ее ближе к себе, обнимая. Это самое приятное, что она чувствовала за долгое время.
Она забыла, каково это, когда тебя обнимают.
— Уходи, уходи прочь, — выдыхает она, ее голос едва слышен как шепот. — Тебе н-не следует б-быть здесь.
— Ты замерзла, — успокаивает он ее, убирая рукой волосы с ее шеи. Он нежно целует ее, его губы мягкие и теплые, и она сдерживает стон. — Здесь слишком холодно. Это опасно, милая. Никогда не знаешь, какие монстры бродят в тени.
— Н-нет, — шипит она, инстинктивно прижимаясь к нему, ее спина впитывает тепло его груди. — Я не хочу тебя.
Он напевает. — Я думаю, ты маленькая лгунья, Омега.
Она не знает, как он умещается на крошечной кровати, но все равно благодарна. Прижавшись к нему задницей, она чувствует, как его массивный член прижимается к ней. Его аромат ласкает ее, посылая волны удовольствия по всему телу.
Это неправильно по многим причинам.
— К-как ты сюда попал? — шепчет она, и его рот снова находит ее, на этот раз на стыке плеча и шеи. Его язык находит ее железу, нежно двигая ее взад-вперед, и она выгибает спину навстречу ему.
— У меня есть свои способы, — бормочет он низким и шелковистым голосом. — Тебе следовало бы знать, что сейчас я могу все.