- Спасибо!
- Всегда пожалуйста, - ответил ей небольшой улыбкой Генри.
- А где все?
- Они ушли на проверку периметра сети. А что вы готовите?
Карина глянула на него:
- Шоколадный торт. Они пошли проверять признаки тех людей, которые послали шпионить за нами ящериц?
Генри кивнул.
- Лукас зовет их «ординаторами». Генри, кто они? И кто вы?
Генри опять улыбнулся и поправил вечно сползающие по носу очки.
- Это долго и сложно объяснять. Лучше пару дней подождать. Слишком много новой информации, и так быстро - все сделает еще хуже.
- Я бы предпочла знать.
Он закачал головой:
- Вы прошли через великое множество насилия за минувшие два дня, и для вас были разоблачены вещи, которые входят в конфликт с вашим мировоззрением. Я не хочу быть одним из тех, кто еще добавит ко всему этому.
- Генри, неизвестность еще хуже. Все, о чем я прошу, чтобы вы не обращались со мной как с рабыней, которой сказано, где быть и что делать, без какого-либо должного объяснения.
- Нет, - тихо произнес он.
Они посмотрели друг на друга через стол. Карина выдержала пристальный взгляд. Это могло быть и не мудрым, но теперь она его не будет отводить.
- Мам, глянь, я нарисовала Седрика!
Карина глянула вниз, на пушистый клубок коричневого цвета с клыками, который был похож на саблезубую овцу.
- Как мило, Эмили. Обалдеть!
Когда она взглянула вверх, кухня была пустая. Генри сбежал.
Тортик издавал запах шоколада и ванили. Когда Карина вынула из духовки два коржа и отправила их охлаждаться, кухню наводнили хорошо знакомые ароматы, так напоминающие дом и счастливые времена, так что она чуть не заплакала.
Стукнула дверь. Карина подняла голову как раз в тот момент, чтобы увидеть, как в дверном проеме нарисовался Лукас. Его лицо было мрачным. Он глянул на торт, затем на нее. Она уставилась в ответ, внезапно ужаснувшись, что все ее мысли через ее глаза прольются наружу.
Кажется, он не заметил.
- Хочешь новые шмотки?
- Да, - ответила она. И про себя добавила: «О боже, да…»
Он дернул головой в сторону двери:
- Они там, в головном доме, для тебя подготовили несколько вещиц. Какой размер - не знаю, так что тебе придется пойти и примерить. Пошли, я тебя проведу.
- Можно и я пойду? - соскользнула со стула Эмили.
- Да, - сказал Лукас. - У них есть одежда и для тебя тоже.
- И Седрик?
- Седрику одежда не нужна, - сказал Лукас.
- Можно он с нами пойдет? - спросила Карина.
- Конечно.
Карина вымыла руки, вытерла их полотенцем и вышла вслед за Лукасом из дома. Ярко светило солнце. Седрик уже ждал их внизу ступенек. Эмили сошла вниз, а медведесобака перекатилась на лапы и принялась носиться рядом с нею, будучи по высоте - почти как она.
Лукас повел их по двору и далее вниз по грязной тропинке, которая раной проходила вокруг холма, слева гранича с чахлыми дубочками и кустами, поднимающимися вверх по склону, и скатывалась в прерию справа. Седрик с Эмили дернули вперед на парочку дюжин ярдов. Карина наблюдала за ними, не забывая о шагающем рядом Лукасе, похожем на некоего тигра, которого научили ходить прямо. Воздух был сухим, и жара обрушивалась на них с бледного, жгущего неба, раскрашивающего тропинку полосками ярко-желтого солнечного света.
- Мы находимся во фрагменте реальности, - констатировала Карина.
- Да, - сказал Лукас.
- Почему тогда светит солнце? Откуда здесь воздух?
- Потому что флуктуация происходит на универсальном уровне, - ответил Лукас.
- Так это дубликат солнца?
- Нет, это такое же солнце, как и на Земле. Мы просто получаем к нему доступ на другом уровне. Представь себе дом с множеством комнат. Мы прошли из главной комнаты в меньшую - боковую спальню, но мы все еще находимся под одной и той же крышей.
Карина вздохнула:
- От этого у меня болит голова.
- Тогда с тобой нечего разговаривать об измерениях со всякими «потрошителями».
- Потрошители?
- Они прорезают трещины между измерениями, которые позволяют людям вроде тебя и меня путешествовать туда, сюда и обратно. Вот получаешь одну из них, берущую свое начало на субъекте, и сразу же нахлынет безумие, пока не захочется воткнуть свою голову в ведро с водой - только бы смыть его из головы. А когда человек непрерывно себя режет, потому что боль помогает ему пробиваться между измерениями, от него нельзя, так или иначе, ожидать ясности.
Карина взглянула на него:
- Тебя, кажется, что-то раздражает.
Лукас сдвинул свои толстые, черные брови:
- Мы выяснили, как ящерица пробралась через сеть. Она проделала под нею туннель. Длинный, глубокий туннель, почти двадцать пять метров.