Перед нею в памяти затолкался Джонатан. Ее муж был красиво и крепко сложенным, как для мужчины средних размеров. Лукас мог бы щелкнуть его пополам, не давая на раздумывание и секунды. Он, покачивая разрушительным телом, просто продолжил свой путь. У нее не было шансов. В физическом столкновении Лукас уничтожил бы ее.
- Пей, - произнес он.
Карина с силой отпила немножко воды. В ее горле пересохло, и она выпила еще. Неожиданно Лукас сосредоточился. Его пристальный взгляд сфокусировался на двери. Его тело напряглось, как по сигналу тревоги. Его босые ступни втиснулись в пол, а ноги немного согнулись, словно он приготовился в прыжке запустить себя. Завязанные в узлы мышцы разошлись пучками на перекрестке спины и плеч. Его широко разведенные руки приподнялись, а пальцы его большущих кистей, как когти, приготовились хватать и давить. Его голодные глаза зажглись горячим пламенем. В подобной позе, он едва был человеком.
Кто-то легонько постучался в дверь.
- Чего тебе? - проворчал Лукас.
- Не желаете седативчика? - осведомился голос Генри.
Лукас глянул на нее и спокойно спросил:
- Ты хочешь накачаться наркотиком?
- Нет.
- Она говорит «нет», - прорычал он.
Шаги ретировались. Медленным расслаблением мускула за мускулом в Лукасе проявилась легкая непринужденность. Он глянул на Карину своими светло-зелеными глазами, так что ее сжало внутри.
- И много они тебе наговорили? - спросил он.
- Я знаю, на что согласилась, - она запнулась. - Это ты?..
- Это - я.
Она попыталась примириться со зверем и с мужчиной, но не смогла. То темное, гротескное создание было огромным, вдвое больше Лукаса. Чудовищное сочетание обезьяны, собаки, медведя - Карина билась над сравнением по пунктам из справочного указателя, и ни одного не могла найти. Ее голова аж распухла. Она вспомнила клыки и полные злобы глаза, и массивные плечи, покрытые темным мехом. Как такое было возможным? Голос рассудка отказывался принять то, что нечто такое существовало. Но ее тело чувствовало рядом Лукаса, и знало, что зверь был реальным.
Она должна была получить объяснение. Хоть какое-нибудь.
- Ты - вампир? - спросила она.
- Нет.
- Тогда что ты такое?
Он вздохнул:
- Нет ни мифа или легенды, ни милого объяснения. А таких как я здесь люди называют «демонами». Это просто название, без привязки к чему-нибудь религиозному. Также, ты могла слышать, что люди называют меня человеческим подвидом №30. А остальное - все очень сложно.
Он взял ее наполовину пустой стакан и, продолжая говорить, пошел наполнять его доверху:
- На самом деле, для моей поддержки, нужна не твоя кровь. Мне требуются эндокринные гормоны, которые с секретом будут выделяться твоим телом в ответ на мой укус.
- Для чего?
- Для противодействия последствиям от выработки мной яда, которые причиняют мне боль.
Он поместил ей в руки наполненный стакан, потер рукой у себя за шеей и протянул ладонь к ее лицу. Аромат горячего металла ударил ей в ноздри, и она отпрянула.
- Эта вонь означает, что я изголодался по тебе.
Он был слишком близко. Стаканчик задрожал в ее пятерне. Боже, ей было страшно. И вся ее сила воли ушла на то, чтобы с криком не убежать.
- Будет больно?
- Да. Не так, как в фильмах о вампирах, где вампир кусает женщину, а она мягко стонет и теряет сознание. Ничего такого, включая восторг и кульминацию. Только я - пожевывающий тебя.
Он взял ее за подбородок, приподнимая лицо, и всмотрелся в глаза. Карина отдернулась. Он прислонился. Она попыталась выкарабкаться, но он схватил ее плечо, удерживая в неподвижности. Его губы коснулись ее лба.
- Жар, - Лукаса скорчила гримаса. - Твои глаза все еще налиты кровью.
Его присутствие давило на нее как физическая нагрузка. Карина закрыла глаза. Замкнутая от мира всего, она сидела здесь и к тому же претендовала на то, что все будет окей, даже если ее инстинкт уверял об ином. Ей надо выжить и адаптироваться. Она должна сделать все, что потребуется, чтобы вернуть дочь.
Когда она раскрыла веки, он ждал ее с синтетическим шнурком в руках. Она не слышала его движений.
- Это для того, чтобы ты не дергалась.
Он придвинулся к ней, разматывая шнурок.
Нет. Лежать здесь, связанной и полностью беспомощной, пока он будет упиваться ее кровью - это уж слишком.
- Все в порядке, - проговорила она, - я не передумаю.