— Почему три дня? — спросила я.
— Через три дня ты или успокоишься и все войдет в свое привычное русло, или…
— Или что? — в нетерпении перебила ее я.
— Или поймешь, что не успокоилась, и тогда будем думать, что с этим делать, — спокойно ответила она.
— Серьезно полагаешь, что со мной такое возможно? — спросила я через какое-то время.
— А сама как думаешь?
— Не знаю даже, — ответила я, давно привыкнув к ее манере отвечать на вопрос вопросом.
— Похож на Индиану Джонса? — спросила мой психоаналитик, хихикнув. После моего романа с альфасамцом Игорем вывод про супер-мега-альфасамца Индиану Джонса стал нашей любимой шуткой.
— Пока похож. Но ты же знаешь, многие позиционируют себя как Индиана Джонс, а на деле оказываются «библиотекарями», — это была наша вторая любимая шутка после совместного просмотра фильма «Библиотекарь», в котором красивая и сильная героиня все время спасала слабого главного героя. Мой психоаналитик тогда сказала, что чаще всего альфасамки встречают не своего Индиану Джонса, а именно таких вот «библиотекарей».
— Подождем три дня, — сказала мой психоаналитик, ставя точку в наших рассуждениях.
— Ты права, — поддержала я ее, — лучше напишу про него очередную главу.
— Трезвая мысль!
— И не говори, — улыбнулась я. — Даже если успокоюсь и все пройдет, эти переживания могут хорошо украсить мою книгу.
— Ты остаешься альфасамкой во всем, дорогая! — засмеялась мой психоаналитик. — Другая женщина на твоем месте сидела бы на диване и предавалась мечтам, рассказывая о своих чувствах подружкам, а ты всегда остаешься в трезвом уме, из всего извлекая для себя определенную выгоду.
— Что есть, то есть, — согласилась я со столь лестным для меня выводом и поехала домой сочинять главу, которая должна была завершить мой роман.
На третий день вечером я приехала на дачу к моему психоаналитику с велосипедом в багажнике. Мы взяли двух ее овчарок и поехали кататься. Вечер был теплый и ясный.
— Какой тебе хотелось бы видеть свою жизнь? — спросила она меня, когда мы остановились на краю поля, чтобы полюбоваться закатом.
— Мне хотелось бы, чтобы моя жизнь была книгой, которую подростки читают взахлеб, а впечатлительные женщины рыдают в конце, — это были его слова.
— Напишешь? — спросила она, не отводя взгляда от заходящего за горизонт красного шара.
— Да, — ответила я, — сегодня ехала на машине в офис и случайно подняла взгляд на один биллборд. Знаешь, что там было написано?
— Что?
— Будущее зависит от тебя, — сказала я.
— Это точно, — согласилась мой психоаналитик, — значит, он тебе все-таки нужен?
— Неправильная формулировка, — сказала я. — Мне никто не нужен, кроме себя самой. Я просто хочу, чтобы наши с ним вселенные были рядом друг с другом, но параллельно.
— Хочешь партнерских отношений?
— Да, хочу, чтобы он был близко, но не мешал моему одиночеству.
— Думаешь, на этой планете так бывает? — спросила мой психоаналитик.
— Ты же сама знаешь!
— Знаю, — согласилась она, — но хочу услышать твой ответ.
— Даже если так никогда не было, я прогну этот мир, чтобы было так.
— А его мнение тебя интересует? — спросила она, ехидно хихикнув.
— Да, — просто ответила я.
— А если он будет против партнерских отношений двух параллельных друг другу одиноких вселенных?
— Тогда он не мой Индиана Джонс.
— И что ты будешь делать в этом случае?
— Ничего, — ответила я, — просто полечу дальше.
Мой психоаналитик ничего не ответила. Мы наслаждались тишиной и красотой окружающего нас мира.
— Наши мечты могут изменить этот мир, — через какое-то время сказала она кому-то другому, невидимому в пустоте.
А через месяц я дописала свою книгу. Так сбылась одна моя мечта. Я стала писательницей.
Однажды мы сидели с моим психоаналитиком в нашем ресторане и пили домашнее вино.
— Как жизнь? — улыбнулась мой психоаналитик.
— Расписана по минутам, — ответила я, вздыхая. — Закончила новую книгу. Да и работа в журнале не оставляет свободного времени.
— А как твоя личная жизнь? — спросила мой психоаналитик.
— Никак, — ответила я, грустнея, — просто для тела не хочется, а для души — не получается…
— А как твое киевское увлечение?
— Тоже никак. Больше он не давал о себе знать.
— Думаешь, испугался? — спросила она.
— Не знаю, может быть.
Мы помолчали. Официанты принесли горячее, долили вина в наши бокалы и без слов удалились.