Пора было внести ясность.
— Как вам нравится творчество Шнитке? — спросила меня страшненькая, но явно очень умная девочка в круглых очках.
— Не знаю, не читала, — громко ответила я, чтобы все услышали. — А какую книгу он написал?
— Но позвольте, — возмутилась страшненькая девочка, — Шнитке не писатель, он композитор.
На лицах гостей был написан неподдельный ужас. Я не знаю, кто такой Шнитке! Это было очаровательно. Глеб убрал руку с моего плеча, а я продолжила:
— Точно, композитор. Он еще прелестные вальсы сочинял!
— Но это не Шнитке, а Штраус, — воскликнул кто-то из гостей.
— Шнитке, Штраус — какая разница? — радостно сказала я. — А кто-нибудь уже видел четвертую часть «Обители зла»? Так хочу посмотреть ее в кинотеатре в 3D!
Ответом мне было гробовое молчание. Глеб отодвинулся от меня подальше.
— Простите, но такую фигню в нашей компании никто не смотрит, — гордо произнесла все та же страшненькая девочка.
— Да что вы? — удивилась я. — А какую фигню вы смотрите?
— Мы смотрим не фигню, а серьезные фильмы, — ответил высокий и худой молодой человек.
— Какие молодцы! — сказала я. — А мне нравится «Обитель зла».
— Но это же бездарщина! — возмутилась симпатичная, но совсем неухоженная девушка в длинной мешковатой юбке.
— Зато позитивно! В отличие от вашего дегенеративного искусства!
Я, конечно, так не думала, но эти «взбесившиеся эстеты» меня достали, и очень хотелось их спровоцировать. И цитируя Гитлера, мне это удалось. Какой тут поднялся гвалт! Со всех сторон орали, пытаясь мне что-то объяснить или доказать. Сначала я слушала спокойно, а потом не выдержала и начала смеяться.
— Да она просто издевается над нами! — воскликнула страшненькая девочка. — Глеб, ты зачем ее привел? Она же не уважает твоих друзей! Или сейчас же уйдет она, или я!
В результате ушли мы с Глебом.
— Весело получилось, правда? — спросила я, когда мы вышли на улицу.
— Ты опозорила меня перед моими друзьями! — серьезно и траурно сказал мне Глеб.
— Сам виноват! Не надо было тащить меня на это сборище! Мне стало скучно и захотелось пошутить…
— Они, между прочим, высокообразованные люди! Настоящие ценители искусства! А ты так их обидела…
— Глеб, если честно, мне все равно. Это твоя компания, в которую мне совсем не хотелось попасть. Я не обещала весь вечер поддерживать светскую беседу и что-то из себя строить. Извини.
— Мне стыдно, что я связался с такой невоспитанной девицей, как ты! — сорвался вдруг Глеб. — Между нами все кончено! Прощай!
И он убежал обратно в дом, оставив меня стоять с открытым ртом возле машины. Это же надо! Ему стало стыдно за меня! Я расхохоталась. Ведь это я боялась, что буду его стесняться, а в результате он стесняется меня.
С тех пор мы больше не встречались. Однажды, правда, я видела его мельком. Я шла в «Киноцентр на Пресне» смотреть какой-то новый фильм, а он выходил из Музея кино в обнимку с той самой страшненькой девочкой — нашел наконец себе подходящую подружку.
Я же тот урок усвоила на всю жизнь. Не стоит встречаться с мужчиной, которого ты стесняешься. Ничего путного из этого не получится, а вот удар по своему или его самолюбию может оказаться весьма болезненный. Ведь каждый раз, глядя на него, ты будешь думать, как низко пала. А подобные мысли еще никогда ни до чего хорошего не доводили!
Глава 5. Эпсилон
Все мы играем по жизни разные роли. Некоторые из них любимые, некоторые не очень, а многие настолько к нам приросли, что мы уже давно не в состоянии отличить маску от нашего настоящего лица. Одна из самых любимых женских ролей — девочки-ребенка или девочки-подростка, в общем, дочери. История этой роли стара как мир, и фрейдисты могут долго и увлекательно рассказывать про комплекс Электры и связанные с ним эмоции. Каждая женщина когда-то была маленькой девочкой, у которой как-то складывались отношения с реальным папой или с его образом, если отца не было. В зависимости от того, какими они были, мы во взрослой жизни выстраиваем отношения с нашими мужчинами. Многие из нас, даже став матерями, навсегда застревают в образе женщины-ребенка, видящей в мужчине покровителя-отца. И такое положение вещей нельзя рассматривать с позиции «правильно или неправильно». Если женщине комфортно играть роль дочери, а ее мужчину при этом не мучает совесть, что он извращенец-педофил, — все идет как надо.