— Айше… — медленно протянула женщина, приняв чашку с кофе и сделав глоток. — Как думаешь, я прожила плохую жизнь?
Помощница опешила и предпочла промолчать.
— Что ты знаешь о Ехидне, Айше?
— Австралийской?
— Древнегреческой, — пожилая госпожа закатила глаза.
— Немногое, — женщина начала отвечать, медленно подбирая слова. — Так называли существо, которое было наполовину женщиной, наполовину змеей. Она произвела на свет всех чудовищ из мифов — Гидру, Немейского Льва, Химеру…
Айше запнулась, глядя на ничего не выражающее лицо своей благодетельницы. Если подумать, то судьба ее благодетельницы, госпожи Йылдырым, в какой-то степени напоминала страшнейшую сказку, круче древнегреческой.
Когда дети выросли, неуёмный голод до богатства и власти их матери ужаснул сестру и брата. Айфер отказалась иметь что-либо общее с этой женщиной и покинула город, чтобы обосноваться в Стамбуле. Она и брата звала с собой, но тот долгое время оставался подле матери, как бы мерзко ему ни было, он все ещё был наследником их ювелирного дела, хотя ему так не нравились холодные бездушные (как и женщина, подарившая ему жизнь) камни. Лишь только любовь — милая девушка с глазами, что сияли ярче звёзд — смогла придать ему сил, чтобы противостоять своей матери и рвануть в Стамбул вместе с сестрой.
Быть главой серьезного бизнеса и женщиной одновременно значило привлекать к себе ненужное внимание. Но если сначала оно было романтическим, то с годами госпожа Йылдырым, потерявшая былую красоту, стала мишенью завистников. Покушения стали обычным делом, и она поняла, что пора найти себе помощников. Она не хотела нанимать кого-то незнакомого — зачем, если верность можно заслужить?
Так в доме семьи Йылдырым появилось несколько новых «детей», которыми госпожа не только заполнила тоску по своим отпрыскам, но и решила проблему с прислугой. Сначала среди работников появились два крепких молодых парня из числа приютских детей и один из армейцев-контрактников, страдавшего от невозможности привыкнуть к гражданской жизни. Ее защита, ее опора, преданные, готовые ради своей госпожи на все. Затем появилась и сама Айше — молоденькая девочка-подросток, тоже сирота, которой нужно было спастись от долгов своих погибших родителей. После в оборот женщина взяла нового персонажа — молодой человек по имени Эфе Акман, который, как судачили в сплетнях, очень сильно напоминал ей сына, если бы между ними сложились доверительные отношения. И если бы он все еще был жив.
Но зачем это все?
Если с цепными псами все становилось понятным, просто взглянув им в глаза — не влезай, убьет, а через Эфе женщина удовлетворяла свои потребности в виде новых эмоций, амбиций и достижений, то зачем ей Айше — обычная женщина, с которой пожилая госпожа периодически вела интересные, но ничего не значащие для их отношений беседы?
— Ты знаешь, Айше, мой подход к набору прислуги был прост, — ответила госпожа Йылдырым на мысли своей компаньонки, отпивая кофе. — Мне нужны были люди, которые не продадут свою верность ради денег побольше, потому что именно я стала их спасением в свое время.
— Как вы?..
— Молчи, Айше, у тебя на лице все написано, — пожилая женщина подняла взгляд на растерянную служанку, теребящую уголок кофты.
На мгновение на террасу опустилась тишина, женщины думали о своем.
— Мне нужны были мои псы для того, чтобы не бояться за свою жизнь, — нарушила молчание госпожа Йылдырым, вновь задумчиво глядя вдаль. — Мне нужна была ты, чтобы даже такой ехидный монстр, как я, не чувствовал себя одиноко. Я помогла тебе с твоей проблемой, чтобы, если моя мечта не сбудется, я не умерла без хотя бы иллюзорной дружеской поддержки.
И тогда Айше поняла, что Мардин и вправду город, не дающий свои прозвища просто так, без всякого двойного смысла. Ведь приютские мальчишки со временем превратились в двуглавого Орфа и трехглавого Цербера — мимо них даже пыль не пролетит, если она хоть как-то причинит госпоже. Управлял этим штатом настоящий Колхидский дракон — тот самый армеец, который со временем оправился от стресса, но не потерял своей свирепости. Эфе стал Немейским Львом — непробиваемым танкером, который упрямо шел к цели под покровительством влиятельной дамы, которая иногда просила помощи в разного рода ситуациях. А Айше стала Сфинксом — женщиной-кошкой, знатоком загадок, которыми она и развлекала в беседах умудренную делами змеиную королеву.
Вместо Лернейской гидры у госпожи Йылдырым раздор в ее собственной семье, ссора с детьми, смерть сына и глубокая обида внучки. Вместо Химеры — несбыточная идея о примирении и воссоединении. А сбыться ей не суждено, потому что голод до земных богатств, ярких драгоценных камней и блеска золота с годами в ершистом сердце Вдовы Полоза никак не утих, продолжая пугать даже собственную дочь.
Воистину госпожа Йылдырым была Ехидной, матерью всех чудовищ.
Комментарий к Е – Ехидна (PG-13)
Я уже говорила, что переписывала этот драббл на коленке, сидя в троллейбусе по пути на работу, так что могут быть косяки, ПБ открыта.
Я все жду, когда этот кот Шредингера появится в сериале, но ее пока нет, значит я могу фантазировать от души. Собсно, я и нафантазировала :D Шутки про то, что сия мардинская бабулити — это 10000% Азизе Асланбей, приветствуются. Я конечно не поклонник Ветреного, но учитывая, как вокруг госпожи Йылдырым сгущают краски, уже даже начинаю верить в эти догадки.
Немного важных сносок:
Йылан — «змея» (тур.)
Полоз — из славянской мифологии подземный король змей, который каждую весну выбирал себе невесту. По одним поверьям он ее любил и уважал, они жили хорошей семьей, но девушка больше никогда не возвращалась на землю. По другой версии в молодых девушках Полоз черпал свое бессмертие, поэтому каждую осень невеста приносилась в жертву, а весной змеи вновь выбирали новую цель. У меня микс х) Навеяно песней Мельница - Невеста Полоза.
А, да, к Эфе я отношусь нейтрально-положительно, но тут подозрения, что он от бабули, красиво сложились в общую картинку.
Ну что, по традиции, ваши идеи на Ж? :D
========== Ж – Жизнь моя (G) ==========
Описание: Момент, когда Эда открыла истинные чувства, скрывающиеся за этим обращением.
***
Во рту было ужасно сухо, как будто температура вокруг сильно превышала сорок градусов, а воды и в помине не было. Невольно закатив глаза до звездочек от боли, девушка слегка зажмурилась и попыталась разлепить глаза. Ресницы склеились, и в голове мелькнула мысль о том, сколько же она не умывалась…
— Жизнь моя…
Тихий шепот ворвался в мир Эды бурным шумом падающих камней, и мир раскололся болью напополам. Отключаясь, девушка отстраненно подумала, что в обмороке явно уютнее, может, там и остаться?
***
— Жизнь моя… Моя любимая…
Следующая попытка вернуться в мир бренных идей и вещей для Эды была не такой болезненной, хотя во рту по-прежнему было так, будто там устроили туалет сорок бродячих кошек. Попытавшись разлепить пересохшие губы, девушка попробовала их облизнуть, но язык поворачивался медленно, как мешок с землей.
— Жизнь моя…
Фраза, отбивающая набатом в ее голове, в то же время напоминала назойливый писк комара, от которого никак не можешь отмахнуться. Кто же такой настойчивый? Эда вновь предприняла попытку открыть глаза, и совсем на немного, на маленькую щелочку, но ей это удалось. Шок от увиденного взорвался в голове не хуже водородной бомбы, отправляя девушку уже в знакомые темно-серые объятия обморока.
Серкан.
***
— Только поправляйся, жизнь моя, только поправляйся, и я все исправлю…
Очередная попытка прийти в себя оказалась не такой противной, как предыдущие, хотя все равно до ужаса хотелось пить. Глядя на бормочущего что-то себе под нос Серкана, девушка думала, что точно умудрилась нехило так приложиться головой. Возможно о дерево. Или даже о камень. Другого объяснения нахождению человека-робота, который не далее чем пару дней назад разорвал с ней все отношения, а теперь сидит подле нее, извиняясь, она не находила.