– Ох, Джордж, – пожурил его Тоби.
Нам часто доводилось это слышать, с тех пор как котенок стал частью нашей семьи.
Я посмотрел на Джонатана, почти не сомневаясь в том, что сейчас он даст волю гневу, выплеснув поток слов, не совсем подходящих для ушей детей или кошек, но тот лишь усмехнулся.
– Какое же Рождество без угрозы катастрофы, – сказал он. – Отличный захват, Тоб. – Клэр обняла его. Облегчение затопило меня целиком, от самых лап до кончиков усов.
– Вперед, дети, к подаркам.
Саммер тотчас нырнула в свою кучу. Тоби замешкался немного, но Джонатан решительно взял его за руку.
– Пойдем, посмотрим, что тебе принес Санта? – предложил он. Тоби кивнул. Удивление разлилось на его лице, как будто он прежде не видел ничего подобного. Хотя, скорее всего, так оно и было. Как и у Джорджа, увлеченно игравшего с оберточной бумагой, которую содрала с коробок Саммер. Казалось, для него это лучший в мире подарок – словно не он только что едва не погубил наше замечательное дерево. Я перевел взгляд на Клэр. У нее в глазах стояли слезы, когда она вынула из кармана телефон и принялась фотографировать детей, моего котенка и Джонатана у рождественской елки. На меня тоже нахлынули эмоции, и я подошел и потерся о ее ноги.
– О, Алфи, это наше лучшее Рождество, – сказала Клэр, подхватывая меня на руки. Я зажмурился и замурлыкал в знак согласия.
– Как хотите, а мне необходимо выпить кофе, – сказал Джонатан, когда дети на мгновение отвлеклись от вскрытия подарков.
– Мамочка, папочка, я обожаю Свинку Пеппу[1], – объявила Саммер, копаясь в игрушечном домике свинки. Тоби возился с машинкой на дистанционном управлении, восклицая, что это лучший подарок во всем мире. Джонатан подошел к Клэр и обнял ее за плечи.
– Это просто ураган, меня уже качает от усталости. Но я приготовлю нам кофе, а потом преподнесу тебе подарок. – Он поцеловал ее.
– А как же Джордж и Алфи? Может, сначала вручим им подарки? – предложила Клэр.
– Ах, да, пошли, мальчишки, для вас приготовлен рождественский завтрак.
Я так надеялся, что это будут сардины.
Пока мы с Джорджем смаковали сардины – крупные, сочные, из рыбной лавки, – в доме воцарились мир, тишина и покой.
– Меня так взбудоражило это Рождество, – признался Джордж. – Столько всего нового вокруг. Хотя больше всего мне понравились бумага и коробки.
– Я знаю, и нам повезло, Джордж. Сам посуди: рыба на завтрак, чулок, полный кошачьих игрушек и лакомств на потом, любящая семья, и я уж не говорю о том, что после праздничного ужина нам достанется вкуснейшая индейка. Поверь, ты сам увидишь, какой ты счастливый котенок в это Рождество.
– Конечно, мне повезло, у меня есть ты. – Джордж ткнулся в меня носиком, и я ухмыльнулся. Вообще-то, это мне повезло.
У меня вдруг возникла идея.
– Джордж, а ты не хочешь сделать мне рождественский подарок? – спросил я.
– Конечно, хочу, папа, – промурлыкал он.
– Пожалуйста, больше не запрыгивай на елку. – Я скрестил лапы.
– О, это запросто. Обещаю, что больше никогда не полезу туда. Я и сам перепугался, когда подумал, что могу упасть.
Завтрак остался далеким, но прекрасным воспоминанием к тому времени, как мы вышли на улицу глотнуть свежего воздуха и в надежде встретить Тигрицу, мою кошачью подружку, которую Джордж считал своей мамой. Собственно, идея стать родителями для Джорджа и свела нас вместе, и мы с Тигрицей чувствовали себя очень счастливыми в роли папы и мамы и в наших отношениях. Однажды мне довелось пережить безумную влюбленность – в Снежку, соседскую кошку. В то время мы с Тигрицей были только друзьями. Но Снежка уехала, оставив меня с разбитым сердцем, и Тигрица сделала все, чтобы помочь мне в моем горе, а когда Джорджа усыновили как моего котенка, взяла на себя роль матери, что заставило меня увидеть ее в ином свете. К тому времени я повзрослел и стал мудрее – во всяком случае, мне бы хотелось так думать, – и отношения с Тигрицей пришлись как нельзя кстати. Мы дружили давно: она научила меня житейской мудрости, а я привил ей вкус к приключениям. Мы дополняли друг друга, а родительские обязанности по воспитанию Джорджа, который вечно ввязывался в авантюры, безусловно, сблизили нас еще больше. Одним словом, он заставлял нас обоих твердо стоять на лапах.
1