– Не, ну молодец мужик, да? – возмущенно повернулась к Василисе Тамара. – Главное, вот так взял собаку и уволок! Я, может быть, за ним ухаживала, ухаживала… Я вообще-то месяц назад его у соседки купила, та уезжала за границу, ну мне его и сунула. На, говорит, продашь пса кому-нибудь, а его так никто и не купил, я столько с ним мучилась, а тут на тебе – приходит какой-то хмырь…
– Заткнись! Я рада, что собака нашла наконец нормального хозяина, а ты!.. – рявкнула Василиса, крикнула Малыша и поспешила к дому.
Тамара так и не сообразила, отчего же испортилось настроение у собеседницы.
– Эй!! Куда это вас понесло?! Вы ж мне не сказали, когда женихов-то ждать?
Василиса сначала прибавила шагу, потом привязала Малыша к деревцу и вернулась:
– Знаешь, я тебе скажу, как простая баба, не ворожейка какая-то… Ты, может быть, очень скоро выйдешь замуж. Но только приготовься к тому, что муж не будет с тобой считаться, так же как ты со своим отцом. Твой муж тебя предаст, как ты этого Ориона, а если с тобой стрясется беда, твои близкие сочтут это прекрасным поводом, чтобы надраться в хлам!
Больше она не могла говорить. У нее колотилась челюсть, ходуном ходили руки и ноги, а сердце готово было выпрыгнуть из груди от ярости.
– Ни фига себе… наколдовала… – открыла от неожиданности рот Тамара и осталась стоять посреди заснеженного сквера.
Домой Василиса еле вползла – совсем не чувствовала ног, а руки ломило от холода. В прихожую вышла Люся с красным разбухшим носом и, шмыгая им, начала стягивать с подруги сапоги.
– Эгоистка… – бормотала она себе под нос. – Сама уперлась, а я чуть с ума не сошла… Плачу тут, плачу… Куда, думаю, ее унесло? Может, думаю, ее машиной сбили или сосулькой по голове… Прямо хуже собаки – как вырвется из дома, не дозовешься. Признавайся, Снегурочка хренова, опять какого-нибудь мужика встретила?
Василиса юркнула в кухню и плюхнулась на стул ближе к батарее.
– Люся, налей чаю мне. С малиновым вареньем. Много. И Малышу.
– Малышу тоже чаю? – уточнила Люся.
– Ну нет же, Люся, – устало пробормотала Василиса. – Что ты у родителей непонятливая такая получилась? Малышу теплой каши. Есть у нас теплая овсяная каша?
Люся проворно налила чаю, плюхнула перед собакой плошку и уселась напротив подруги.
– Вася, не виляй. Рассказывай – кто он? Он что – морж? Это надо же тебя столько по улице таскать, мороз, между прочим, тридцать четыре градуса! Как его зовут?
– Тамара. Ее зовут Тамара. Такая скверная баба, – причмокнула Василиса. – Люся, я тебе про нее расскажу, но ты с нее пример не бери.
Люся фыркнула и подлила подруге еще чаю.
– И зачем ты, Васенька, с такими отвратительными бабами по морозу таскаешься? Вон все щеки отморозила. Да не дергайся, я пошутила, они у тебя от природы фиолетовые. Что там за Тамара?
Василиса хотела наказать подругу молчанием – чем ей ее щеки не нравятся? Но новости так и просились наружу.
– Вряд ли тебе будет интересно, – кривлялась она, покачивая тапком. – Я только что говорила с подругой нашей невесты. Так… немного поболтали…
Люся сморщила лоб и лихорадочно начала вспоминать: какая Ольгина подруга могла два часа морозить Василису своей болтовней. У ее дочери вообще подруг не было, она всегда предпочитала исключительно мужское общество.
– Так я не поняла – это ты со своей невесткой болтала? С Лидочкой, что ли? – пыталась догадаться Люся.
Единственная молодая женщина, с которой сейчас общалась Ольга, была Лидочка – жена Павла и невестка Василисы.
– При чем тут наша Лидочка? Я тебе про какую невесту толкую? Которая погибла! А ты про кого?
Люся нервно дернулась и принципиально убрала банку с вареньем в холодильник.
– Вообще-то, я считала, что ты Ольгу имеешь в виду! Между прочим, «наша невеста» – это как раз она!!
– Она еще не невеста! Она только желающая, – возразила Василиса и банку демонстративно вытащила обратно. – Невестой она станет, когда платье наденет свадебное, фату…
– Это большой вопрос – захочет ли Ольга в загс тащиться в фате и в свадебном платье! Она считает, что это атавизм! Я, например, тоже так думаю!
Вообще-то Люся так не считала. Она искренне верила, что дочь в самый последний момент передумает и порадует гостей белоснежным нарядом. Но это неважно.
– По-твоему, получается, если она фату не наденет, так и невестой не будет?
– Нет, будет, конечно… Но немножко не настоящей. Люся, ну почему у Ольги такие своеобразные взгляды на свадьбу? Фату она не наденет, платье покупать не собирается, она скоро скажет, что и жениха в загс не возьмет! Потому что это не современно! Одна придет…
Люся за дочь встала горой. Правда, она не знала, чем парировать, потому что и сама боялась, что Оленька в последний день откажется от свадебной церемонии или выкинет что-нибудь эдакое! Например, устроит гостям забег километра на три или соорудит застолье на верхушке заснеженной горы… Нет, кто-то из гостей, может, и доберется до праздничного стола, но точно не Люся с ее-то баяном. Мать непредсказуемой невесты каждую ночь молилась, чтобы торжество прошло традиционно – тихо, спокойно, в тесном семейном кругу, с запотевшими бутылками, с блестящими вилками и кружевными скатертями. А тут еще Василиса под ухом каркает!
– Вот что! – в обиде закинула голову Люся. – Ненастоящая тебе невеста, так можешь и не ходить на свадьбу! Я сейчас позвоню Ольге и скажу…
Звонить никому не пришлось. Ветреная дочь, будто чувствуя, что о ней говорят, сама тут же позвонила в дверь.
– Мамочка, привет! – ворвалась она в комнату, вся увешанная пакетами, и сразу наполнила дом свежим морозным запахом. – Тетечка Василиса, вы сегодня чудно выглядите, здрассте! Только смените косметику, у вас много лиловых тонов. Мам! Ну чего вы еще не одеты? Володя уже ждет. Вы что – к нам вообще не собираетесь?
Обе подруги моментально вспомнили про званый ужин, и их животы заурчали слаженным дуэтом – дамы с утра ничего не ели. Василиса вдруг засуетилась, заволновалась и стала толкать Люсю в комнату.
– Люсенька, ну иди же, одевайся! Ой, Оля, она у нас такая нерасторопная, такая медлительная, прям как барсучиха какая… Я вот уже почти одета, только причесочку сейчас поправлю, губки подкрашу…
Люся в комнату не заталкивалась, все лезла к дочери с разговорами, чем сильно беспокоила подругу – а ну как передаст сейчас Ольге, что тут ей Василиса про невест наговорила, тогда ее и правда на свадьбу не пригласят.
– Люся! Иди же одевайся! Оля ждет!.. Оленька, а у вас еще кто-нибудь будет? Я имею в виду, из Володиных знакомых? Ну там декан какой-нибудь или доктор каких-нибудь наук? Мне, конечно, все равно, но вот Люсеньке было бы интересно… Люся! Ну куда ты опять лезешь? Оля, я пойду глазки нарисую, а ты ножкой дверь в комнату держи и не выпускай мамочку, хорошо? А то мы до ночи к вам не попадем.
Ольга затрясла руками и отправила Василису краситься:
– Идите, идите, теть Вась. Маму я соберу!
Люся собралась быстро, но вот Василиса украшала себя томительно долго. В конце концов, когда она появилась, Люся вздрогнула и с жалостью произнесла:
– Васенька, я напишу Куклачеву, что он для тебя эталон красоты. Этот добрейший человек поймет. И может, даже тебе рубаху свою подарит…
– Мама! – не выдержала Ольга. – Хватит ссориться, Володя уже мне на сотовый два раза звонил. Пойдемте, там все готово.
Василиса и в самом деле очень уважала Куклачева. Она вообще любила людей, которые с теплотой относятся к животным, однако ж не совсем поняла, как об этом догадалась Люся. Наверняка Василиса опять начала говорить ночью. Нет, как ни верти, а есть в ней, в Василисе, какое-то колдовское зерно!
С гордо поднятой головой и широко накрашенными губами Василиса Олеговна Курицына заторопилась в гости.
Володя уже давно их ждал, в середине комнаты стоял вычурно накрытый стол, а из кухни доносились ароматы чего-то печеного.
– Володя!! – не раздеваясь, кинулась на запахи Ольга. – Ты же всю индейку мне пересушил!