– Тьфу ты! Ведь как скажешь…
Праздник подруги отметили как никогда – в самой элитной компании. Как-то так получилось, что они задолго до курантов осушили бутылочку шампанского, потом еще одну, но алкоголь их не брал. Зато с последним ударом курантов весь хмель ударил в голову. Однако ударил как-то необычно – по-праздничному. Все, что творилось на экране, казалось им, будто происходит прямо в их квартире. Все артисты обращались к Василисе с Люсей официально и хотели с ними выпить. Люся громко пела с каждым певцом дуэтом, а Василиса строила глазки телевизору, то и дело кокетливо закидывала ногу на ногу и ждала, когда гламурные мужчины отважатся пригласить ее на танец. Правда, никто не решился. Наверняка из-за того, что в ногах у нее ползал какой-то черный, кучерявый неизвестный тип и пытался лизнуть Василису в соблазнительные губы.
Утро оказалось мучительным. Надо было как следует отоспаться, но с девяти часов заканючил мужским голосом будильник:
– Василиса, единственная моя, я тебя люблю. Я люблю, когда ты ворочаешься во сне…
Конечно, после таких слов Василиса ворочаться уже не могла. Но, вскочив, вспомнила, что это подарок Люси, помянула подругу добрым словом, однако снова уснуть не получилось.
– Люся!! Немедленно вставай! – влетела она в комнату к подруге. – Случилось непоправимое!
Люся мгновенно распахнула глаза.
– Люся, я забыла вчера на свадьбе свои туфли! Нам надо немедленно навестить молодых!
– Васенька, они еще не проснулись, поверь мне на слово…
– Нет, нет и нет! Собирайся, мы едем за обувью. Если они еще спят, это даже к лучшему – едва только кто-нибудь из них придет в себя, обязательно мои выходные шпильки сопрут, я так уже две пары потеряла.
Люся не стала открывать подруге страшного секрета: это она выкинула одну пару, потому что ее сгрыз Малыш, а второй пары у Васеньки никогда и не было, подружка просто преувеличивала.
– Вася, давай так: ты едешь за обувью, а я выгуливаю собаку… Я даже могу в магазин сбегать и приготовить завтрак!
Василиса только пожала плечами и побежала наводить красоту, без макияжа на улице она не появлялась.
Ровно через полчаса она оторвалась от зеркала и поплыла в прихожую.
– Люсенька… Люся!!! Опять спишь, что ли?!! Закройся!
Людмила Ефимовна была не права – гости уже не спали. Вернее, они еще и не ложились. К Василисе выскочил пьяненький мужчина и радостно завопил:
– А вот и колядовать пришли!!! Быстренько подайте мне мешок с отхо… с продуктами!.. А вы, барышня, не смущайтесь, пойте!
И такой напор был у этого мужичка, такая гипнотическая сила, что Василиса вытянулась в струнку и тоненько завыла модную песенку:
– Ё-о-о-о-олки, по городу мчатся лю-у-у-ди… – Потом быстренько опомнилась, одернула шубку и вздернула подбородок. – Что это вы, какой настойчивый, петь вам еще…
– Вы не про елки! Вы про любовь пойте! – требовал мужичок.
Но тут к нему выскочила яркая девица с чернущей гривой, голубыми глазами и яркими рыжими веснушками:
– Пап! Ну чего ты к человеку прицепился? Женщина, а вы, наверное, Мишенькина бабушка? Он, шутник, сказал, что вы давно умерли! Давайте знакомиться – я невеста, меня Валей зовут… Миша!!! Тут твоя старушка прикатила! Иди встречай!.. А вы раздевайтесь, раздевайтесь.
Не давая вставить и слова, девчонка кинулась к Василисе и уцепилась за шубу. Мужичок, который только что настойчиво толкал гостье мешок с отходами, резко убрал руки с «гостинцами» за спину и расплылся в улыбке:
– Да и правда, проходите! Вот как вы нас, ай-яй-яй, какая хитрая бабуленция!! Хотела притвориться незнакомкой…
Василиса упиралась как могла. Такой фонтан внимания ее уже тяготил, к тому же она вовсе не собиралась играть роль Мишиной бабушки! Тем более давно умершей!
– Да я и так незнакомка! Ой, господи, и куда вы меня тянете? Я совсем не одета для праздника! Ну нет, я все же не пойду, у меня дырка на носках…
Спасла положение мамаша невесты. Она выскочила на шум и, маслено блестя глазами, запела:
– А-а-а-а! Вот и тамада-а-а. Вы сегодня к нам? Свадьбу проводить будете? Давайте! Только нам платить нечем! Но если вы ради удовольствия…
– Да уж, велико удовольствие… – буркнула Василиса и сразу спросила: – Вы мои туфли не встречали?
– Туфли? – пьяненько качнулась мамаша. – Нет, мы обувь не встречаем, мы только гостей.
Валя проворно кинулась к светлому шкафу, выудила откуда-то сбоку знакомый пакет и протянула Василисе:
– Это я спрятала вчера. Смотрю, все его пинают. Ну, думаю, завтра обязательно кто-нибудь спросит…
– Валенька, а вы вчера не садились в такую машину… синенькую, нет, в фиолетовую, как баклажан? – не утерпела Василиса.
Девчонка хихикнула в кулачок и покачала головой:
– Не-а. Я вчера к подружке побежала, она на пятом живет, в нашем же подъезде. А чего?
– А того! – грозно икнула маменька девчонки. – Тебя эта тетка вчера мертвую в такой машине видела, вот! Я, может, потом от этого известия и напилась. С горя. Так горько мне было! Ой, как горько… Горько!!! Горько!!!
Василиса не стала наблюдать сладкий процесс, взяла пакет и потихоньку выскользнула за дверь.
Домой она шла пешком и все время раздумывала – что вчера такое им привиделось с Люсей? Она была согласна поверить в галлюцинацию, но ведь групповых глюков не бывает! Или все же случаются? Во всяком случае, сегодня невеста жива и здорова, это она только что видела. Хм, видела, а почему тогда вчерашняя невеста на Валю была не похожа? Нет, какие-то общие черты, конечно, наблюдались – фата там, платье белое, но вот волосы, глаза… Какие глаза?! Они у вчерашней закрыты были! Вот черт… Вообще-то, говорят, в новогоднюю ночь всякие чудеса случаются. Наверняка это им с Люсей было знамение – мертвая девица как предупреждение, что в криминальные дела соваться не нужно. Или, может быть, что им больше никогда не стать невестами и, дескать, похороните, дамы, всякую надежду?.. Нет, это уж как-то и вовсе трагично… Вот и ломай теперь голову, что бы это могло означать?
Долго над этим размышлять не пришлось. Сначала Василиса вовсе выкинула из головы это знамение, даже Люсе думать о нем запретила, а потом оно и само разгадалось. Вернее, не разгадалось, а настойчиво потребовало себя разгадать.
На Рождество подруги собрали у себя всех близких – Пашу с семейством, Ольгу с ее гражданским мужем Володей, пригласили даже подругу Машу с ребятами. Маша была давняя приятельница Люси и Василисы и прибегала каждый раз, когда выдавалась свободная минутка. Беда была лишь в том, что эти минутки никак и никем не выдавались, поэтому встречаться приходилось не часто. Рождество случилось по-домашнему – уютным и теплым. Только один раз Павел зашел в кухню, где Василиса возилась с гусем, и плотно прикрыл двери.
– Мам, ты говорила, у вас свадьба какая-то на Новый год намечалась, я все хотел спросить – как она прошла-то?
– Да мы там и не работали совсем, – отмахнулась Василиса и вдруг напряглась: сын никогда не интересовался, как проходят торжества. – А чего, Паш? Случилось что?
Павел фальшиво захихикал, забегал глазами и стал что-то выискивать у себя в карманах:
– Да нет, что ты! Просто думаю – как это люди в Новый год еще и свадьбу осиливают?.. А чего не срослось-то? Жених заболел?
– Нет, с женихом как раз все в порядке. Невеста передумала замуж выходить. Но потом сообразила, что лучше сейчас выйти, пока берут, кто знает, может, ее потом перекосит всю, парализует или разнесет на семь размеров, кто ж тогда ее в загс поволокет… А ты почему спрашиваешь?
– Да я так… Мам! Смотри-ка! Утка твоя прямо дымом вся исходит! Вон как из духовки повалило! – округлил глаза Павел и выскочил из кухни.
Василиса проводила его настороженным взглядом и только пробормотала себе под нос:
– Это не утка. Это гусь. Рождественский.
После разговора с матерью Павел едва дождался гуся, потом как-то быстро собрал семью, сослался на то, что маленькой Ниночке срочно требуется в кровать, и распрощался. Ольга с Володей тоже засиживаться не стали. Через семь месяцев у них должен был родиться малыш, и глава семьи строго следил за режимом беременной жены. Едва за семьей Павла закрылась дверь, как Володя немедленно стал собирать Ольгу.