– Ну уж нет! Я только в воду! – фыркнула Лянка и властно приказала: – Мужики! Всем зажмурить глаза! Я буду купаться… немножко не в купальнике! Так что… Пашка-умница, вон как голову вывернул, а ты, Данька, чего?
– Так Пашке что остается? – отбрехивался Даня. – Он если сам не отвернется, ему Милочка всю башку напрочь открутит, а я… я не могу от красы неземной оторваться. Так что… пусть мне башку отвинтят, буду смотреть, и хоть ты меня режь!
– Хорошо… – насупилась Ляна. – Но только смотреть! Ни шага в мою сторону, ясно?! Милочка, проследи!
Милочка, конечно же, проследила, но удержать здоровенного Данила было не в ее силах. Едва светлая голова Лянки отдалилась от берега, как тут же раздался Милкин истошный визг:
– Лянка-а-а!!! Он вырывается! Я его… Блин, да я ж его не удер… Пашка! Не лезь! Не поворачивайся!…Лян! Ты в каком белье?! От «Орхидеи»? Тогда, может, фиг с ним – пусть лезет в воду? Я боялась, вдруг он тебя в отечественном лифчике увидит… Лянка, он уже полез!!! Пашка! Отвернись, гад такой, Лянка же не в купальнике! А на ее «Орхидею» тебе не фиг пялиться!
Лянка даже не оборачивалась – она свободно плыла к середине озера, а за ней широкими гребками несся Данил.
Милка только весело фыркнула:
– Надо же – охраняй ее… А самой по фиг…
И она в который раз залюбовалась подругой. И как это у маленькой, тоненькой Ляночки получалось так быстро охмурять серьезных, красивых мужиков? Вот она, Милка, за своим Пашкой пять лет ходила, пока он не догадался на нее внимание обратить. Хотя… это и понятно – Милка ни фигурой не отличалась, ни прочей внешностью… не то что Ляночка. С виду такая беззащитная, хрупкая, нежная капризка. Вроде бы и ничего сама не может, не умеет. Глазки растопырит, ресничками два раза хлопнет, включит «ляльку», как она это называет, и все – ради нее уже готовы горы свернуть. Мужики просто как дети! Эх, не видели они, какой Лянка может быть жесткой, железной прямо. Милка даже сама ее иногда боится. Особенно когда в делах на работе напортачит. Приходит такая вот Ляночка-беляночка, волосы свои золотистые в пучок сзади свернет, на нос еще очки напялит, и… летят по родному агентству пух и перья! Разносит так, что в соседнем магазине люди приседают. Или еще губки свои подожмет, глазки сощурит… ну, блин, держись – точная примета, что Лянка какую-то подлянку выдумала. А эти мужики думают – девочка-ромашка! Эх, Милке б так научиться!
В конце концов Милке надоело разглядывать подругу, и она с веселыми брызгами плюхнулась в воду. За ней тяжелым моржом медленно погрузился и Пашка. И началось веселье – брызги, хохот, музыка из маленького приемничка на берегу, и никого уже не волновало, от какого производителя белье у Лянки и так ли хорошо облегает фигуру модный, навороченный купальник Милки. Не голые же ведь!
Милка орала громче других – ее замечательный Пашка то и дело дергал любимую за ногу в воде, а то и вовсе – хватал на руки и забрасывал на глубину, Милка верещала, но по-другому Павел не умел оказывать знаки внимания. Зато Данил просто лучился нежностью! Ляна держалась за его шею, и он осторожно катал ее, боясь лишний раз плеснуть водой, чтобы не напугать свою девочку. Или же нарезал вокруг нее круги, точно дельфин, когда она резвилась на мелководье.
– Лян, ты в порядке? – фыркая в кулачок, спросила Милка. – Данил к тебе относится, как к беременной! Может, и впрямь какая оказия?
– Ой, ну чего мелешь? Это называется опыт, милая моя! – важно отвечала Лянка. – Это тебе не щенячьи прыжки и подскоки! Я же говорю – я с ним королева.
– А… ну да… – шмыгала носом Милка и беспечно трясла мокрой головой. – А мы так… не по-царски!…Пашка! Ну где ты там?! Утонул, что ли? Кто меня за ноги хватать будет?!…У меня сегодня ночью будет Пашка-водолаз! На недельку! До второго! Я уеду! Тра-ля-ля-ля! Я за то…
А потом были обжигающие шашлыки и костер… И Данька кутал в огромное пушистое полотенце мокрую Лянку. И прижимал к себе. И она знала, что сейчас – вот сейчас! – он вовсе не с Пашкой говорит, и не Милке отвечает, а… ждет, когда же они вернутся к себе в пустую, такую необжитую Лянкину квартирку и…
– Ляна! – шепнул ей на ухо Даня. – Поехали к тебе. У меня уже сил нет эту свинью жевать!
– Ой-ой-ой! – тут же откликнулась Милка. – И чегой-то мы там секретничаем, а и чегой-то мы там в ухи друг другу шепчем?! Никак домой запросились, а?
– Да ну! – не соображал Пашка-тугодум. – Дома ж сейчас такое пекло. А здесь – красотища! Вода тебе везде! Шашлыки… блин, стопочку вот нельзя, за рулем…