Одновременно на заводе произошло небольшое восстание литейщиков и жестянщиков, которых Нобелю с большим трудом удалось привезти из Пруссии. Пруссаки не приходили на работу, сквернословили и выступали против всех правил. В один прекрасный день Иммануилу Нобелю пришлось вызвать полицию, чтобы выставить за ворота одного из самых злостных нарушителей порядка.
Уже из-за одного этого окончательная готовность паровых двигателей оказалась под угрозой, особенно учитывая, что Нобель только что обязался изготовить моторы для пяти корветов. Но настоящая беда ждала впереди. Ночью в середине октября в литейной мастерской завода Nobel & Söner разразился пожар. Все работы пришлось приостановить, так как частично пострадал новый паровой молот. Для его восстановления требовалось не менее трех месяцев26.
Людвиг Нобель начал задумываться, не перевешивают ли минусы отцовской деятельности ее плюсы. «Новые изобретения, конечно, весьма полезны для страны, но мало кому удается воспользоваться ими, – писал он в это время в частном письме. – Чтобы заработать деньги, следует производить то, что уже принято в обиходе… продукцию, которая уже широко используется и в прибыльности которой можно быть уверенным»27.
Альфред пытался держать марку. Во всяком случае, он не допустил задержки с поставками новых печей, заказанных военным ведомством для Кронштадта до наступления холодов. Похоже, в ответ на невзгоды семьи он стал работать еще больше. Он рано вставал, поздно ложился, и остальные в его окружении за ним не поспевали. Братья начали волноваться по поводу его слишком интенсивного рабочего графика. Очевидно было, что слабое здоровье Альфреда может пострадать28.
Но в среду 28 ноября все рухнуло. В среду 28 ноября черная как смоль зимняя тьма опустилась на всю семью, и для мамы Андриетты мрак уже никогда больше не рассеется. В среду 28 ноября 1855 года умер младший сын, 10-летний Рольф Нобель. Это все, что нам известно. В письмах не упоминается ни о какой болезни, ни о каком несчастном случае. Только бесконечное горе.
Иммануилу Нобелю вскоре должно было исполниться 55, и он был, по его собственным словам, «бел как лунь». Перед Рождеством он написал шурину о безграничном отчаянии своей любимой Андриетты. Она уже начала понемногу приходить в себя, однако смерть ребенка тяжело пережить, если вообще возможно. Иммануил утешал ее брата, что она, несмотря на горе, стала еще красивее, чем когда-либо29.
В оставшиеся годы, проведенные супругами Нобель в Санкт-Петербурге, на их долю выпало немного светлых дней. Капитуляция России и Парижский мирный договор с точки зрения судьбы семейного предприятия к таковым не относились. Александр II преобразовал громоздкую военную бюрократию. Теперь семейству Нобель приходилось иметь дело с новыми незнакомыми чиновниками, не знавшими ни о каких обещаниях в прежних контрактах. Зачем заказывать дорогие паровые двигатели в санкт-петербургской фирме, если окончание войны снова открыло пути для торговли с заграницей?
Одновременно властям стали поступать жалобы от соседей на грохот, доносившийся с завода Нобеля. Они утверждали, что от нового парового молота сотрясается весь квартал, что угрожает как зданиям, так и здоровью обитателей соседних домов.
Если раньше Нобели с трудом успевали выполнить государственные заказы, то теперь им пришлось испытать сомнительное удовольствие, когда они полностью прекратились. Семья пережила тяжелое потрясение. Они выложились на все сто. Выручили царя в чрезвычайной ситуации в обмен на обещания будущих заказов. Расширили завод, приняли на работу тысячу человек и закупили дорогостоящее оборудование. Кроме того, двигатели, которые они только что поставили для корветов и русских боевых кораблей «Ретвизан», «Гангут» и «Воля», прошли испытания с наилучшей оценкой30.
Но разве это помогло? Из морского министерства – ни строчки.
Деньги буквально утекали из кассы компании Nobel & Söner, и вскоре дали о себе знать старые займы и закладные, в том числе бывшего партнера – Огарева. Положение становилось все более серьезным. В августе 1856-го Иммануил, Андриетта и их младший сын Эмиль отправились в Швецию, чтобы набраться сил в доме шурина и брата Людвига Альселя. Они пробыли там несколько недель, и Иммануил уже начал подумывать над тем, чтобы в крайнем случае заполнить дыры в семейном бюджете экспортом русских телячьих отбивных, индюшек, глухарей и куропаток.
В сентябре они вернулись домой, после на редкость тяжелого плавания в шторм через Балтийское море. Однако ситуация нисколько не улучшилась, наоборот. Компания Nobel & Söner обратилась в Министерство финансов за экстренной ссудой, однако получила лишь треть запрошенной суммы. Новых заказов не намечалось, а старые уже были выполнены. В октябре гигантский завод почти полностью простаивал. Одновременно до них дошли слухи, что правительство разместило большой заказ за границей.