Трудно представить себе более не подходящий для приезда в Америку момент. И Альфред Нобель с прежним пылом принялся разубеждать своих противников.
Вот выдержка из той же газеты «Таймс» от 5 мая 1866 года, то есть спустя всего месяц после взрыва в Сан-Франциско:
«С некоторым беспокойством приняли мы приглашение профессора Ноубеля (!) на встречу крупнейших учёных, во время которой предполагалось ознакомить общественность с поразительным веществом, известным под названием «нитроглицерин»…
Он открыл бутылку и вылил жидкость на камень. Затем он поднёс к нему спичку, но взрыва не последовало. Жидкость горела как смола. После демонстрации этого опыта он приступил к другому: чтобы показать, что от удара нитроглицерин не взрывается, Нобель собственноручно сбросил со скалы ящик и бочку с этим веществом…
Нитроглицерин взрывается лишь при температуре не меньше 360 градусов… и, согласно предположению самого автора изобретения, недавно случившийся взрыв в Сан-Франциско был вызван тем, что опилки, пропитавшись нитроглицерином, который вытек из бутылок, случайно вспыхнули от какой-нибудь искры. В подтверждение этому учёный вылил нитроглицерин в ящик с опилками и затем бросил в него горящий запал. Прошло немного времени, и опилки вспыхнули, а затем раздался взрыв…»
Альфред Нобель хотел доказать одно: соответствующим образом упакованный нитроглицерин не представляет никакой опасности. Как показало будущее, это было неправдой.
Но как тогда объяснить эту ложь Нобеля? Взрыв нитроглицерина был причиной гибели его брата, он только что узнал о последствиях другой катастрофы, опять-таки вызванной его детищем. И в то же время он продолжал пропагандировать своё изобретение, категорически отрицая, что нитроглицерин может быть опасным…
Здесь можно было бы видеть цинизм предпринимателя, но хорошо известно, что Нобель не имел ничего общего с этим типом людей. Несколько лет спустя Нобель прославится как яростный защитник мира, а это со всей очевидностью доказывает, что Нобель был подлинным гуманистом. В том, что его пацифистские убеждения не сформировались в один день, нет сомнений. Вспомним, как он был опечален свалившимися на него несчастьями.
Тем не менее, он продолжал активную деятельность. Видимо, в его сознании выгоды, приносимые нитроглицерином, перевешивали все связанные с ним опасности. Не будем забывать и то, что чёрный порох, до тех пор использовавшийся на шахтах, взрывался не менее часто, а страх перед нитроглицерином был вызван, прежде всего, его новизной.
Во всяком случае, другие взрывчатые вещества, и, в частности, уже неоднократно упоминавшийся чёрный порох, были не менее опасными. В шахтах постоянно происходили катастрофы, уносившие множество жизней. А Нобель на опыте убедился, что нитроглицерин приводит к несчастным случаям гораздо реже.
Всё это заставляет думать, что он совершенно искренне и без злого умысла не замечал очевидного. И поэтому можно предположить, что его вера была своего рода неосознанным самовнушением, позволявшим ему двигаться вперёд, превозносить достоинства своего изобретения и повсеместно хвалить его.
Эта решимость была настолько заразительна, что предложениям инвесторов, готовых вложить в его дело деньги, не было отбоя. Тем не менее, Нобелю не хватало убедительных доводов — 25 июня он был вызван в специальную федеральную комиссию, занимавшуюся нитроглицерином, где он заявил: «Я не могу утверждать, что мне известны все факторы, способные вызвать взрыв нитроглицерина».
Примерно в то же время Юлиус Бандман, работавший на Нобеля, сообщал ему о всё возрастающих трудностях с хранением нитроглицерина. Его отказывались принимать на склады. И в конце концов пришлось, разлив вещество по бутылкам из-под шампанского, хранить его на барже посреди озера. Кроме того, он сообщал: «Прежде чем отправить партию нитроглицерина, мы открыли несколько бутылок и обнаружили, что на поверхности жидкости образовалась коричневая пена. Что это могло быть, как не начало разложения вещества? Если процесс порчи нельзя предотвратить, то не может ли последовать за ним самовозгорание?.. Почему первые партии не имели никакого подозрительного запаха? И почему слышалось слабое бульканье, когда бутылки открывали?»