Другой сторонник идей Брандеса, датский романтик Адам Готлоб Эленшлегер (1779–1850), прославился прежде всего тем, что изучал скандинавскую мифологию и перевёл на датский язык «Волшебную лампу Аладдина». Брандес считал, что именно Эленшлегер пробудил духовную жизнь Дании. А духовная жизнь была целью существования Нобеля, окруженного грубым материальным миром, то есть тем, что делало идеал недостижимым.
Эсайас Тегнер (1782–1846), шведский патриот, сначала воспевал Наполеона, а затем добивался объявления войны России, которая, по его мнению, незаконно присоединила к себе Финляндию. Его перу принадлежит сборник «Сага о Фритьофе», в котором он в духе Оссиана перелагал древние северные легенды.
Если же вспоминать более знаменитых писателей, то одним из наиболее любимых среди них для Нобеля был Ибсен. Здесь же следует назвать и Ганса-Христиана Андерсена с его грустными и иногда немного леденящими душу сказками, Вольтера, Байрона и Шиллера. И конечно же Шелли.
Чтение часто стимулирует литературный талант. И Нобель взялся за перо. В 1862 году он начал писать роман «Сестры», к сожалению, так и оставшийся незаконченным, а также написал несколько новелл. Писал он по-английски, хотя из его писем видно, что он владел многими европейскими языками.
У него было намерение опубликовать свою пьесу «Нимезис», но он умер, так и не получив из типографии первые экземпляры книги. Его наследники сожгли весь тираж, оставив лишь один оттиск. Они считали написанную Нобелем трагедию посредственной и не хотели, чтобы она стала известной широким кругам читателей. Да, Нобель был абсолютно прав, когда выступал против института наследования. Непонятно, почему художественная слабость пьесы, реальная или предполагаемая, может быть препятствием для её опубликования. Если бы все публикуемые пьесы были хорошими, то наши театры были бы вынуждены закрыться. Кроме того, художественное произведение принадлежит всему миру, а потому его уничтожение владельцами авторских прав должно со всей строгостью караться как вандализм. Никто не обязан быть великим писателем, но каждый имеет право писать, даже если то, что выходит из-под его пера, ужасно. В случае Нобеля чтение некоторых его произведений действительно может оказаться невыносимо скучным, но может и быть полезным, так как даст возможность лучше понять того человека, который нас интересует.
Так, читая, изобретая, прогуливаясь, Нобель ещё какое-то время жил в идиллическом мире Сан-Ремо. Однако одного солнца ему было недостаточно. На вилле он не мог проводить эксперименты, о которых мечтал. Большинство необходимых ему химикатов доставлялось из далёкой Германии. Он не мог найти образованных помощников и был вынужден приглашать шведских и немецких инженеров.
И конечно же спокойствие и гармония этих мест мало сочетались с шумом и грохотом, без которых не обходился почти ни один опыт Нобеля. Хотя он и использовал снаряды малого калибра, рыбачьи и прогулочные лодки слишком часто попадали в радиус их действия. И наконец случилось то, чего не могло не случиться: жители окрестностей дали своему беспокойному соседу знать, что его взрывы им надоели.
Нобель решил покинуть Италию и принялся за поиски нового места, где он мог бы жить и беспрепятственно проводить свои эксперименты. Но куда ехать? Где он сможет найти себе подходящее место?
В Германии? Нобель мог найти там все необходимые ему химикаты — а нужно заметить, что химическая промышленность в этой стране была очень развита, — а также прекрасных помощников. Однако милитаристская политика Вильгельма II и бурная социальная и политическая жизнь Германии отпугивали Нобеля.
Во Франции? Там творилось то же самое. Кроме того, после всего, что случилось с ним во Франции, это было вряд ли возможно. У Нобеля не осталось никаких приятных воспоминаний об этой стране. «Всем французам кажется, — говорил он, — что мозги — это французский орган».
В Англии? «Кордитный» процесс причинил ему множество неприятностей. Он считал, что «англичане настолько консервативны, что неспособны принять то, чего не было до потопа». Наконец, Нобеля не устраивал британский климат, слишком сырой для его слабого здоровья.
Но и это не всё. Возможно, Нобель почувствовал, что начинает стареть. Во всяком случае, после 1890 года его одолевала ностальгия. Он стал интересоваться своими корнями и подумывал о возвращении на родину. И вскоре в Бьёркборне, Вармланд, он купил замок, а спустя какое-то время неподалёку от нового поместья за 1 300 000 крон приобрёл старый металлургический завод «АВ Bofors Gullspang» и организовал на его территории лабораторию.