Одновременно с децентрализацией и все большим распространением практики наследования пожалованных королем владений и должностей происходило разделение служебных обязанностей и, как результат, формирование отдельных органов государственного аппарата. Главной силой в обществе, пребывавшем в состоянии раздробленности и постоянной войны, неизбежно становилась аристократия.
Правящий класс военной знати поднимался все выше, а класс зависимых крестьян опускался все ниже в социальной иерархии. «Сильный воин» охранял город. Слабые «склоняли голову под ярмо и становились слугами, платившими дань», жертвуя свободой ради безопасности. Во времена Карла Великого, писал хронист Нитхард, сам сражавшийся при Фонтенуа, «повсюду господствовали мир и согласие... Ныне же повсюду можно видеть вражду и раздоры, ибо каждый по собственному желанию идет особенной дорогой. И в то время везде были изобилие и радость, теперь же ничего нет, кроме бедствия и печали»*.
Империю раздирали междоусобицы и личные распри, и одновременно в монастырских анналах все чаще начинают появляться сообщения о нападениях норманнов и сарацин.
Датский конунг Харальд в 826 году согласился принять крещение, но годом позже его сместили, и начиная с 834 года «пиратские корабли» постоянно разоряли франкские и фламандские побережья — налетчики убивали мужчин и женщин либо захватывали их в плен, грабили монастыри и требовали дань. Людовик Благочестивый заключил мир с новым датским правителем — Хориком и принял меры для защиты побережий, но в смутные времена, последовавшие за его смертью, пираты, воодушевившись, возобновили свои рейды.
* Цит. по: Нитхард. История в четырех книгах. Пер. с лат. А. И. Сидорова / Историки эпохи Каролингов. М., 1999. — Примеч. пер.
- 27 -
В 841 году они поднялись по течению Сены и разграбили Руан, а в 843 году, проплыв вверх по Луаре, разорили Нант.
Франки понесли огромные потери в битве при Фонтенуа, хотя хронисты, заявлявшие, что силы королевства были подорваны и оно не могло более защищать свои границы, безусловно, преувеличивали тяжесть ситуации. Как сказано в написанном в XI веке «Романе о Ру»:
Там погиб цвет Франции
И лучшие из баронов.
Потому-то язычники и нашли королевство
Опустевшим, без добрых мужей,
Которые могли бы им противостоять.
Нельзя, однако, сбрасывать со счетов и тот факт, что когда в 845 году, спустя два года после заключения Верденского договора, даны, под предводительством викинга Рагнара осадили Париж, Карл Лысый смог удержать свою столицу, только выплатив осаждавшим дань, «много тысяч мер золота и серебра». В том же году был разрушен Гамбург; норманнские военные корабли скоро стали привычными гостями в реках западной Фландрии, Франции и Испании, от Эльбы до Эбро. Ситуация в Италии была немногим лучше. Папа Григорий IV незадолго до своей смерти в 844 году стал свидетелем вторжения сарацин на Сицилию, а во время недолгого понтификата его преемника, Сергия II, сарацинские пираты прорвались вверх по Тибру, разграбили церкви святого Петра и святого Павла в Риме и разорили священные гробницы апостолов. После поражения сарацинского флота у Остии в 849 году Рим получил передышку. Лев IV, ставший Папой за два года до этого, понимая, что гроза лишь на этот раз случайно прошла стороной, повелел восстановить городские стены и защитить ватиканский квартал и собор святого Петра дополнительными укреплениями.
Вторая половина IX века, вместившая в себя практически всю жизнь Альфреда Великого, короля Англии, начиналась с мрачных предчувствий, войн и слухов о войнах, с голода и бунтов, «вражды правителей и разорительных нашествий язычников», словом, с непрекращающейся смуты, характерной для любого переходного периода.
Глава II
АНГЛИЯ ДО АЛЬФРЕДА ВЕЛИКОГО
За пределами империи Карла Великого в открытом море лежал остров Британия, вместе с соседней Ирландией он составлял отдельный мир. Эти удаленные, уединенные земли с холодным и пасмурным климатом, были, однако, достаточно плодородными, чтобы привлекать разного рода завоевателей. Последовательные волны переселенцев прокатывались через остров начиная с доисторического периода, с появления первобытных людей, от которых нам остались курганы и дольмены, каменные круги и монолиты и память о которых живет, возможно, в легендах о карликах, гномах и домовых.
Кельты - гойделлы, бритты и белги, подчинившие себе прежнее население, — еще и во времена Альфреда обладали достаточным влиянием не только в далеких Ирландии и Шотландии, среди холмов Камбрии и Уэльса и на западных болотах, но и в самом сердце Англии; помимо тех родов, которым удалось отстоять свои позиции или породниться с завоевателями благодаря смешанным бракам, «кельтский элемент» сохранялся, хотя и неявно, среди крестьянства, и следы «кельтского присутствия» прослеживаются в обычаях и традициях того времени. После того как кельты прочно обосновались повсюду в Британии, остров был на какое-то время (и довольно поверхностно) оккупирован римлянами, а затем его надолго, хотя и не полностью, колонизировали германские племена.