Впрочем, если не знать всего этого, вполне можно подумать, входя в Кронштадт, что Россия премного озабочена делами морскими и особо внемлет советам в духе Фемистокла.[131] Первое, что мы там увидели, был военный корабль, который как раз оснащали такелажем, и это судно было величины необычайной, может быть, самое огромное из всех, какие только спускались до сих пор на воду. На нем поставят сто четырнадцать пушек, все из бронзы. Внутри это судно разукрашено резьбой, словно королевская яхта. Кораблю дано название «Анна»[132] — в честь царствующей ныне императрицы. Главный строитель его — некий англичанин по имени Броунз;[133] приготовленная им модель шестидесятипушечного корабля вполне достойна обширности и величия Империи. Мы бросили якорь как раз рядом с этим судном, и должен Вам сказать, что корабль наш казался совсем крохотным. Подобный корабль заслуживает океана, а не, скажем так, лужи, которую называют Финским заливом. Наверное, через несколько лет этот корабль сгниет вместе с тридцатью или сорока другими кораблями, стоящими здесь в порту. Среди них мы видели любимый корабль царя Петра — «Екатерину»,[134] а также и «Петра»[135], построенного по чертежу самого царя; у него самая красивая резная корма, какую только мне приходилось видеть; в данцигской экспедиции этот корабль был флагманским. Старые, наполовину разлезшиеся суда производят невероятно живописное впечатление; какой-нибудь Ван де Вельде[136] непременно бросился бы их зарисовывать, как Джан Паоло Паннини[137] зарисовывает развалины древних храмов или Колизея. Из судов этих восемнадцать или двадцать еще в состоянии плавать.
Зачем нужны огромные военные корабли в столь тесном море, где и навигация-то возможна только в самой его середине, в пределах нескольких миль? Но такова была главная страсть царя Петра — иметь корабли, огромные корабли, строить их и держать у себя под боком, там, где это наименее удобно. Сведущие люди придерживаются того мнения, что и Адмиралтейство, и Арсенал куда лучше было бы разместить в Ревеле, а вовсе не в Петербурге и Кронштадте, где они теперь находятся.[138] Действительно, там, в Ревеле, вода соленая — правда, лишь по меркам Балтики — и жизнь кораблей была бы продолжительнее. Лед там сходит раньше, чем на Неве, и открытая вода позволила бы кораблям выходить в море в самом начале сезона и с меньшей опасностью. Ведь шведские флотилии постоянно выходят в море на несколько недель раньше русских; точно так же и голландцы в охоте на китов упреждают русских, которых льды запирают в Архангельске и в Белом море. Но это еще не все, говорят люди искушенные: даже когда река и Кронштадтский канал очищаются ото льда, на свободную воду можно выйти только при восточном ветре и ни при каком другом, а в этих краях почти все лето господствуют ветры западные. Вдобавок, поскольку корабли строятся в Петербурге, их потом нужно отводить в Кронштадт — при этом никак нельзя избежать опасностей и громадных расходов. Между Петербургом и Петергофом, расположенным на Неве[139] местом отдохновения царя, река мелкая. Там всего восемь футов глубины, и не приходится ждать прилива, ее увеличивающего, как то бывает в реках, впадающих в океан. Поневоле приходится перетаскивать корабли по голландскому способу, подкладывая под них пару камелей, [140] а это дело нешуточное.
Все это приводит к тому, что здесь уже всерьез задумываются, как бы избавиться от описанных неудобств. Как только кончится теперешняя война, от Петербурга и дальше, мимо Петергофа, прокопают широкий и глубокий канал, по которому можно будет проводить корабли безо всяких камелей. Предприятие это было задумано еще царем Петром, которого весьма порадовал бы вид военных кораблей, следующих мимо прелестных тенистых его садов, после того как он наблюдал их в столице строившимися на верфях неподалеку от его дворца. Царь Петр каждое утро выходил чуть свет, чтобы поглядеть на них, и задерживался на верфях часок-другой, собственноручно пиля доски и конопатя пазы, а не только рассуждая о флоте. Наверное, так он желал подать пример своим людям, из которых собирался любой ценой сделать моряков. По этой же самой причине он издал приказ, чтобы дворяне являлись ко двору не верхом и не в экипажах, а на яхтах, и чтобы через петербургские реки перебирались не по мостам, но в лодках, и не в весельных, а в парусных, — тут он действовал подобно Киру,[141] который, чтобы научить персов ездить верхом, чуть ли не запретил им пользоваться собственными ногами. Но какою бы ни была политика Петра, есть твердое мнение, что, имея возможность строить свои военные суда в Ревеле и строя их все-таки в Петербурге и Кронштадте, он впал в такую же ошибку — только с куда более серьезными последствиями, — какую совершил Людовик XIV, когда предпочел насадить свои роскошные сады в Версале, а не в просторном Сен-Жерменском предместье; [142] царю Петру насчет его Арсенала тоже могли бы сказать: «Се ne sera qu’un „favori sans merite”».[143]
131
Фемистокл (528–462 до н. э.), афинский военачальник, был решительным сторонником усиления флота Афин и добился их превращения в морскую державу.
132
134
136
В XVII в. известны четыре голландских художника-мариниста, носящие фамилию Ван де Вельде (Van de Velde); возможно, Альгаротти имел в виду Виллема Ван де Вельде (1633–1707).
137
Речь идет об итальянском пейзажисте Джованни Паоло Паннини (Pannini; 1691 или 1692–1765).
138
Адмиралтейство — верфь и крепость в Санкт-Петербурге, основанная на левом берегу Большой Невы 5 ноября 1704 г. Арсенал — Литейный, или Пушечный, или Адмиралтейский, двор. Существовал с 1711 г. на территории, прилегающей к нынешнему Литейному мосту, и предназначался для производства пушек; включал в себя также кузницу, токарную мастерскую и другие службы; Арсеналом стал именоваться с 1720-х гг. Во время, описываемое Альгаротти, Адмиралтейства в Кронштадте не было. Распоряжение Екатерины II о строительстве Адмиралтейства в Кронштадте относится к 1764 г. Арсенала в Кронштадте также не было.
140
141
Кир II Великий (ум. в 530 до н. э.), первый царь (с 588 до н. э.) государства Ахеменидов. Завоевал Мидию, Ливию, части Малой и Средней Азии, Вавилон, Месопотамию.
142
Версаль, пригород Парижа, резиденция французских королей (1682–1789) — крупнейший дворцово-парковый ансамбль с дворцами Большой Трианон и Малый Трианон и регулярным парком, украшенным бассейнами, фонтанами и скульптурами (строительство началось в 1661 г.). Альгаротти намекает на то, что выбор короля пал не на сравнительно близкое к городу Сен-Жерменское предместье, а на дикую, бедную водой местность, где до тех пор стояли лишь небольшой дворец (собственно, охотничий замок) Людовика XIII. Версаль, как впоследствии Петербург, был построен по приказу властного молодого короля в местности, мало приспособленной для подобной цели.
143
«Это будет „фаворит без всяких заслуг”».(