- Можешь называть меня «Архитектор». В конце концов, - он обвел все вокруг широким жестом, - это все мое творение.
- А как же я? Ты же говорил, что все это в моей голове?
- Не совсем. Я – твое творение. Ты меня создал, Гарольд. Ты создал меня, а еще ты создал оболочку - тот коридор со множеством дверей, алгоритм, по которому идет развитие этого мира. Моя задача заполнить оболочку, что, собственно, я и делаю.
- Это все не может быть Машиной, - Гарольд недоуменно нахмурился. - Она была создана для определенных целей, и я не предполагал…
Он обрывает фразу, поняв вдруг, что что-то изменилось. Пустой парк и детская площадка внезапно ожили, наполнившись хрустом снега под человеческими шагами, голосами, заливистым собачьи лаем и звонким детским смехом. Пухлощекая девчушка в цветастом зимнем комбинезоне скатилась с горки, визжа от восторга; совсем крохотный мальчуган, предприняв несколько тщетных попыток усесться на качели, в итоге улегся на них животом; трое ребятишек разных возрастов упоенно кидались снежками. Откуда-то из глубины парка появился высокий светловолосый мужчина в черном пальто, закутанный по уши в клетчатый шарф, держа за руку подпрыгивающего от нетерпения мальчика лет пяти в зеленой куртке и синем вязаном колпачке.
- Нейтан… - выдохнул Гарольд, впившись глазами в до боли знакомую фигуру вновь прибывшего. - Да, они с Уиллом часто сюда приходили. Точнее, практически постоянно. Оливия, по правде говоря, никогда не была способна претендовать на звание лучшей матери, Нейтан чаще занимался сыном, чем она. Я, в большинстве случаев, составлял им компанию, мы с Нейтаном сидели на лавке, пока Уилл играл, и много говорили. О новых проектах, финансах, бейсболе, путешествиях – да о чем угодно. Было здорово…
Облачко пара вновь сорвалось с губ Гарольда, на этот раз более густое. Он зябко повел плечами, обернулся к Архитектору.
- Отчего так холодно? Это же Нью-Йорк, а не Арктика.
Тот глянул на него как-то странно, чуть склонив голову и сузив глаза, дернул уголком рта – болезненно, тревожно.
- Потому что ты замерзаешь, Гарольд. И тебе нужно проснуться. Прямо сейчас.
Финч делает глубокий вдох; ощущение мучительное, ледяной воздух будто пронизывает дыхательные пути множеством иголок. Первым возвращается слух – кто-то с криками колотит кулаками по металлической двери морозильной камеры.
- Выпустите меня! Пожалуйста, сжальтесь, у меня семья! Они не смогут расплатиться за дом, если я замерзну в этом проклятом холодильнике!
Один из финчевских товарищей по несчастью замолкает, судорожно всхлипывает и сползает на пол, цепляясь за ручку двери, будто утопающий; двое других молча скорчились по углам, инстинктивно пытаясь найти местечко потеплее, но тщетно – в небольшом помещении, увешанном замороженными мясными тушами, везде одинаково холодно.
Стиснув зубы от боли в правой ноге, Финч пытается подняться. Присесть на минутку у стены было плохой идеей, он едва не заснул и не замерз насмерть. Подняться удается лишь с третьей попытки, кровь начинает постепенно, толчками поступать к онемевшим конечностям, и это ощущение, мягко говоря, не из приятных.
Дверь внезапно распахивается, двое бандитов, появившихся на пороге, без лишних слов направляются к Финчу, и, подхватив под руки, волокут наружу так быстро, что он едва успевает услышать умоляющий вопль того страдальца, что колотил в дверь, и увидеть, как тщетно тот пытается ухватить одного из громил за штанину.
- Ну вот, я снова выиграл, - аккуратно загнав шар в лунку, Ральф Бринкс, один из обитателей социального приюта для стариков, сухонький, сутулый и слегка суетливый, подбоченясь, опирается на клюшку для гольфа и гордо оглаживает жиденькие обвисшие усы.
Риз с сокрушенным видом пожимает плечами.
- С тобой сложно тягаться. Но я бы сделал еще одну попытку прежде, чем сдаться.
- Давай, сынок, - Ральф с воодушевлением хлопает его по плечу, - мне нравятся парни, которые не сдаются!
Риз подходит к мячику, сиротливо маячащему посреди промерзшей летней площадки для гольфа, примеривается для удара, потихоньку косясь на соседний дом, окруженный небольшим садом, что виднеется из-за высокой решетчатой ограды.
Было не так уж сложно вычислить месторасположение телефона, с которого террористы звонили Кьюсаку, чтобы подтвердить, что его жена и дочь еще живы. Понаблюдав некоторое время за домом, зафиксировав все входы и выходы, а также расположение камер, он начал изучать окрестности, и обнаружил по соседству приют для стариков и, собственно, Ральфа Бринкса, что торчал уже почти час на площадке для гольфа, несмотря на холодную и промозглую погоду. Прикинув, что наблюдать за домом легче, прячась на виду, Риз покинул свой наблюдательный пост и разговорился со стариком, почерпнув массу полезной для себя информации. Ральф был дружен с умершим хозяином дома, так что хорошо знал расположение комнат, вдобавок был любопытен и наблюдателен, и кое-что поведал о нынешних, крайне подозрительных, по его мнению, новых жильцах и их странностях. Окончательно уверившись в том, что жена и дочь Кьюсака находятся именно здесь, Риз решил действовать.
Нарочито неловко и широко размахнувшись, Риз отправляет мячик в полет и, провожает взглядом до тех пор, пока тот не скрывается за оградой соседнего дома, потом поворачивается к Ральфу с крайне виноватым видом.
- Вот черт. Прости, дружище, я же говорил, что игрок из меня паршивый.
Тот съеживает плечи, уныло качает головой, а его усы, кажется, еще больше обвисают.
- Ох, и влетит же мне. Сестра Коннели и без того меня терпеть не может, и все пилит, что торчу здесь каждый божий день.
- Да в чем проблема-то? Давай постучимся к соседям, ты же говорил, что они дома. Неужто, не позволят старику достать мячик, упавший к ним во двор?
- И то верно, - произносит Ральф, слегка взбодрившись, - по крайней мере, попробовать стоит.
Им приходится дважды нажать на кнопку звонка и минут семь проторчать у калитки, прежде чем из бокового входа появляется массивная фигура мужчины в стеганой куртке с поднятым капюшоном. Недобро зыркнув на незваных гостей исподлобья, гориллоподобного вида тип хмуро интересуется целью их визита. Ссутулив плечи и нацепив на лицо глуповатую улыбку, Риз пускается в пространные объяснения, состроивший крайне жалобную физиономию Ральф периодически его перебивает, вставляя ремарки. Поколебавшись минуту, громила позволяет им войти во двор, похлопав Ральфа по плечу, Риз просит его подождать снаружи и сам заходит внутрь. Шагая вдоль ограды, он делает вид, что ищет мячик в залежах прелой листвы и опавших веток, незаметно уводя своего спутника в ту часть двора, которую не охватывают своим обзором камеры. Дальше все легко и привычно – вырубить громилу шокером, обезоружить, связать и оттащить под прикрытие разросшегося кустарника, предварительно стянув с него куртку и, накинуть ее на себя. А затем он неторопливым шагом направляется к дому, надеясь, что те, кто наблюдает за ним посредством камер, не сразу обратят внимание на их с громилой разницу в телосложении.
Предварительно навинтив глушитель на ствол, Риз осторожно приоткрывает дверь и бесшумно просачивается внутрь. Короткий коридор пуст, а сверху слышатся тяжелые шаги спускающегося по лестнице человека.
- Грэм, какого хрена там снаружи происходит?!
Скользнув под лестницу, Риз спокойно дожидается, пока его очередная жертва спустится вниз, затем обезвреживает её тем же способом, что и первую, и движется дальше. Он поступательно обходит весь первый этаж, и, наткнувшись на двоих молодчиков с автоматами, сидящих перед охранными мониторами, без колебаний пускает в расход. На втором этаже располагаются четыре комнаты, но лишь из-за одной двери смутно слышатся голоса и угадывается движение. Риз, на всякий случай, проверяет остальные помещения, прежде чем приблизится к нужной ему двери. Сняв с подоконника небольшую стеклянную вазу, он поднимает ее на вытянутой руке и роняет на пол. Слышится звон разбитого стекла, и голоса внутри тут же затихают, Риз слышит шаги, направляющиеся к двери. Человеку, выглянувшему в коридор с автоматом наизготовку, он простреливает колени, и за долю секунды оказывается внутри. Первое, что выхватывает периферийное зрение – в ужасе распахнутые глаза девочки-подростка, что сидит у окна, прикованная наручниками к стулу; по счастью, внутри остался только один из бандитов, и Риз успешно выводит его из строя также своим излюбленным способом.