Гарольд досадливо поморщился.
- В этом нет никакого смысла.
- Я советую тебе прямо сейчас прекратить искать во всем, происходящем здесь, привычный тебе смысл, и просто поверить мне на слово. Поверь мне, Гарольд. Пожалуйста.
Секунду они глядели друг другу в глаза, затем Гарольд едва заметно кивнул.
- Хорошо. Но даже если я тебе поверю, я все равно не в силах преодолеть и половину этого расстояния - мало того, что я никогда не был хорошим спортсменом, так, вдобавок, это в принципе лежит за пределами человеческих возможностей.
- Здесь действуют совершенно иные законы, если ты до сих пор не заметил. Чтобы преодолеть это расстояние, тебе нужно всего лишь поверить в то, что ты способен это сделать. Поверить накрепко и без оглядки. Примерно вот так.
Архитектор внезапно стремительно сорвался с места. Разбежавшись, он с силой оттолкнулся от края крыши и буквально взлетел вверх, заставив Гарольда невольно задержать дыхание. Приземлившись на соседней крыше, он аккуратно сгруппировался и, перекатившись через плечо, как ни в чем не бывало, встал на ноги, оправил пиджак и стряхнул с брюк невидимые пылинки. Потом широко улыбнулся и крикнул, помахав рукой:
- Давай! Это легко!
Гарольд сглотнул застрявший в горле ком, машинально сделал шаг вперед, ощущая, как сердце отчаянно колотится о ребра, будто пойманная в клетку птица. Невольно вздрогнул, когда очередной подземный толчок заставил его почти потерять равновесие, мигом утрачивая ту малую толику смелости, что у него была.
- Давай! – в голосе Архитектора явственно прозвучало нечто, сильно напоминающее отчаяние. - Давай же, сделай это! Скорее, иначе будет поздно!
Не было у него внутри ни решимости, ни собранности, ни безоглядной веры – лишь полуобморочное замирание. Он разбежался так быстро, как смог, оттолкнулся изо всех сил и на мгновение очутился в пустоте, беспомощно дернув ногами в воздухе. Кромка соседней крыши стремительно понеслась ему навстречу, он никак не надеялся ее достичь, но откуда-то вдруг взялся дополнительный запас инерции, будто некий неосязаемый поток воздуха переместил его ближе к цели. Не хватило совсем чуть-чуть – вместо того, чтобы приземлиться на крышу, Гарольд с силой грянулся грудью о ее край, и от оглушающей, как взрыв, боли на миг потемнело в глазах. Его пальцы судорожно заскребли по бетону, силясь зацепиться хоть за что-то, но рука Архитектора, тут же цепко ухватила его за шиворот и потянула наверх. Он упал на четвереньки, рвано, со всхлипами дыша сквозь стиснутые зубы, уткнулся лбом в нагретую солнцем бетонную поверхность, присыпанную мелкой известковой пылью.
- Больно… Черт, как же больно…
- Это ничего, ничего… - Архитектор был рядом, обнимал его за плечи, будто лучший друг. - Если больно, значит, ты жив. Дыши, Гарольд, дыши. Просто дыши…
- … просто дыши! Гарольд, ты слышишь меня?
Моргнув, Финч пытается сфокусироваться, и шевелящееся темное пятно потихоньку выплывает из вязкой мути, превращаясь в лицо Картер. Кажется, он все еще на том злополучном складе, вокруг не то дым, не то пыль, а остатки очередного странного сна до сих пор плавают в голове, путаясь с реальностью, но он невольно улыбается, осознав, что все-таки жив.
- Детектив… Что случилось?
Игнорируя боль, Финч поворачивает голову, наблюдая за снующими вокруг полицейскими и федералами; заложников потихоньку выводят из помещения, укутав в одеяла, никого из террористов не видно, впрочем, как убитых, или раненых. Джосс Картер стоит рядом на коленях, крепко прижимая что-то к его груди обеими руками, лицо ее словно бы осунулось, черты заострились, став жестче, волосы растрепались, а на вороте светлой в тонкую полоску блузки и левом рукаве виднеются пятна крови. Она не успевает ответить – высокая крепкая женщина в форме врача скорой помощи решительно оттесняет ее в сторону и, аккуратно сняв с Финча очки, сует ей в руку, говорит что-то, но слишком тихо. Прежде чем на его лицо опускается кислородная маска, он успевает произнести, надеясь, что Картер услышит:
- Детектив, присмотрите за Джоном.
Картер наверняка скажет, что пробираться сквозь полицейские кордоны с фальшивым значком просто безумие, но Ризу сейчас абсолютно все равно, что она скажет. По пути к оцепленному супермаркету его останавливают, чуть ли не через каждый метр, заставляя потихоньку закипать, то же самое происходит и внутри, так что он призывает на помощь все свое самообладание, чтобы не вынуть ствол и не очистить себе путь с его помощью. Две «скорые» отъехали с места происшествия прямо перед его прибытием, вокруг толпятся зеваки и репортеры в больших количествах, и краем уха Риз ловит неподтвержденную официально новость о том, что один из террористов убит во время штурма, а среди заложников есть пострадавшие. В торговом зале настоящий разгром; Риз вертит головой, но нигде не видит ни Финча, ни Картер, телефон которой перестал отвечать около четверти часа назад. У служебного входа, ведущего к складам и подсобкам, дежурят федералы, и его значок не производит на них ни малейшего впечатления. Риз уже почти достигает финальной точки кипения, когда знакомый голос окликает его сзади.
- Джон, я здесь!
У Картер круги под глазами, измученный вид и тревога на лице, а еще опытный взгляд Риза тут же подмечает пятна крови на ее блузке.
- Что случилось? Ты ранена?
- Нет, я… - Картер запинается, уловив вдруг, как мгновенно и страшно меняется лицо Риза, когда он замечает предмет, зажатый в ее правой руке – очки в строгой прямоугольной оправе.
На секунду Риз словно бы проваливается куда-то в глубокий колодец, отключаясь от внешнего мира: шум в ушах гасит все звуки, взгляд заволакивает мутной пеленой и тошнота подкатывает к горлу. Он абсолютно теряется во времени и пространстве, и лишь голос Картер рывком выдергивает его из этого состояния.
- … да очнись же ты! Что с тобой?
Ладонь Картер на его щеке прохладная и мягкая, это ощущение отрезвляет и заставляет хотя бы частично взять себя в руки. Она глядит так, словно хорошо понимает, что творится у него на душе, впрочем, она на самом деле понимает.
- Джон, я ждала тебя. Нужно ехать в больницу.
Это пробуждение совсем не такое, как после странных снов про Машину – в тех случаях Финч просыпался сразу и целиком, голова была абсолютно ясной, будто он и не спал вовсе. Теперь же все иначе: он потихоньку словно бы выползает из темноты беспамятства с тяжелой головой и частичной дезориентацией, почти не чувствуя своего тела. Впрочем, осязание, обоняние и слух возвращаются одновременно и почти сразу, принося ощущение мягкой поверхности, на которой он лежит, отсутствие привычной боли в шее и ноге, впрочем, как и других болевых симптомов. Финч слышит звук, и безошибочно идентифицирует его как писк кардиомонитора, и еще непонятное звучание на заднем плане, словно кто-то балуется с музыкальными заставками на мобильном. Все это в совокупности со специфическим запахом, который сложно с чем-то спутать, позволяют сделать вывод, что он в госпитале. В его правой руке зажат какой-то предмет, и Финч медленно подносит его к носу, чтобы разглядеть поближе. Предмет оказывается его очками, которые он тут же надевает. Из-за лекарств его зрительный фокус слегка смещен, но определить источник непонятных звуков на заднем плане он теперь может – детектив Фаско, одетый в больничную пижаму, что расположился на стуле рядом с его кроватью, пристроив сбоку костыли, увлеченно играет в тетрис, не замечая ничего вокруг. Финч около минуты наблюдает за ним, пытаясь собраться с мыслями, что чертовски сложно сделать, учитывая концентрацию посторонних химических элементов в его крови, наконец, Фаско, случайно подняв глаза, встречается с ним взглядом и от неожиданности роняет свой тетрис на колени.