Словом, Анна Петровна не смогла устоять перед соблазном. Их первая встреча за обедом у Осиповых вышла неловкой. Пушкин от робости дерзил, а Анна Петровна растерянно молчала. Как позднее вспоминал Александр Сергеевич, она произвела на него очень сильное впечатление, "глубокое и мучительное".
Анна Петровна была необыкновенно хороша в то лето, в полном расцвете своей блистательной красоты. Ощущение свободы и власти над мужчинами пьянили ее, прекрасные глаза "с терзающим и сладострастным выражением" кружили голову не одному Пушкину. И в то же время бросалась в глаза ее грусть, ее странная девическая застенчивость.
Александр Сергеевич влюблен. Весь месяц, что Анна Керн была в Тригорском, он был рядом с ней. Но никак не мог взять "правильного тона. То был шумен, то мрачен, то дерзок, то утомительно скучен. Но когда же он решался быть любезным, то ничего не могло сравниться с блеском, остротою и увлеченностью его речи..." Он читал своих "Цыган". "Впервые мы слушали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!..- вспоминала Керн.- Я была в упоении как от жгучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения".
Анна Петровна, поддавшись наваждению, пела на стихи Козлова: "Ночь весенняя дышала светло южною красой..." Восхищенный Пушкин вспоминал Плетневу: "Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поет его "Венецианскую ночь". Жаль, что он не увидит ее, но пусть вообразит себе красоту и задушевность, по крайней мере, дай Бог ему ее слышать".
Накануне отъезда в Ригу Керн вместе с тетушкой и кузиной навестили Пушкина в Михайловском. Теплым июньским вечером они гуляли при луне, поэт признавался: "Я люблю луну, когда она освещает прекрасное лицо". Длинные старые аллеи парка, темное звездное небо. Воспоминания о первой встрече у Олениных...
На другой день Пушкин пришел проводить гостей и на прощание подарил Анне Петровне экземпляр второй главы "Евгения Онегина", меж страниц которого лежал сложенный лист бумаги:
Я помню чудное мгновенье:
Передо мной явилась ты,
Как мимолетное виденье,
Как гений чистой красоты...
"И когда я,- рассказывала Анна Петровна,- собиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила опять; что у него промелькнуло тогда в голове, не знаю..."
Анна Петровна уехала. Пушкин писал ей из Михайловского. Он понимал состояние своей возлюбленной. Это очевидно из письма к П. А. Осиповой: "Хотите ли вы знать, что за женщина г-жа Керн? У нее гибкий ум, она понимает все; огорчается легко и так же легко утешается, робка в приемах обращения и смела - в поступках; но она чрезвычайно привлекательна". И в этом же письме специально для Анны Петровны: "Простите, божественная. Я бешусь и я у ваших ног... Тысяча любезностей Ермолаю Федоровичу и г. Вульфу". Пушкин ревнует.
Анна Керн была без ума... от поэзии Пушкина, но сердце свое отдала кузену Алексею Вульфу. Поначалу Алексей не придавал большого значения этому чувству. Молодой повеса жил взахлеб, кружа голову Анне Петровне и ее подруге и кузине Софии Дельвиг. Флирт втроем развлекал его. Это позднее, в 1831 году, он признается в дневнике: "...Никого я не любил и, вероятно, не буду любить так, как ее".
Пушкин ревновал, досадовал, называл ее "вавилонскою блудницей", молил приехать: "Теперь ночь, и ваш образ стоит передо мной, полный грусти и сладострастной неги,- я будто вижу ваш взгляд, ваши полуоткрытые уста. Мне чудится, я у ног ваших, сжимаю их, ощущаю ваши колени,- всю кровь мою я отдал бы за одну минуту действительности!.. А главное, дайте мне надежду вновь увидеть вас. Иначе я, право, постараюсь влюбиться в кого-нибудь другого. Но, право, если приедете, обещаю вам, что буду необыкновенно любезен; я буду весел в понедельник, восторжен во вторник, нежен в среду, находчив в четверг, пятницу, субботу и воскресенье, буду всем чем вам угодно, и всю неделю - у ваших ног..."
Так в переписке прошли два года. За это время было очень краткое свидание в Тригорском, куда супруги Керн приехали вместе. Однажды Пушкин получил от Анны Петровны вместо письма посылку - собрание сочинений любимого им Байрона. Пушкин был благодарен: "Никак не ждал, очаровательница, что вы обо мне вспомнили, и благодарю вас от души. Байрон получил теперь для меня новую прелесть. В моем воображении все героини его облекутся отныне для меня в черты незабвенные..."
Вскоре Александр Сергеевич узнает, что Анна Петровна окончательно порвала с мужем и уезжает в Петербург. Из Михайловского летит ей отчаянное: "Вы отправляетесь в Петербург, мое изгнание тяготеет надо мной, как никогда... Беру снова перо, чтобы сказать вам, что я у колен ваших, что все люблю вас, что ненавижу вас порою... что больше сил моих нет, что вы божественны..."
Это последнее любовное письмо поэта к Анне Керн.
Шли годы. Бурь порыв мятежный
Рассеял прежние мечты,
И я забыл твой голос нежный,
Твои небесные черты...
Изменилось время, изменились наши герои, изменились их чувства. Встретившись с ней в 1827 году в Петербурге, Александр Сергеевич не испытал прежней робости, не ощутил былой ревности. Он виделся с ней у родителей, у Дельвигов, но оставался "рассеян и холоден".
Анна Петровна явно растеряна, она пытается привлечь его внимание, вызвать ревность, но с досадой понимает, что время ушло - Пушкин отдалился. Правда, еще были краткие встречи. Однажды у Дельвигов "Пушкин, усевшись на маленькой скамеечке (которая хранится у меня как святыня), написал на какой-то записке:
Я ехал к вам: живые сны
За мной вились толпой игривой,
И месяц с правой стороны
Сопровождал мой бег ретивый.