Роден далек от переживаний Камиллы. Он слишком счастлив ее близостью. Он любит, он любим, рядом с ним женщина, как солнце озаряющая его жизнь. Он опять полон сил, энергии, замыслов. Роза сразу почувствовала беду, но Роден жесток с ней: он покупает дом в предместье Парижа, в Медоне, и запрещает ей бывать в мастерских.
Душа Родена переполнена желанием лепить и лепить Камиллу. О лучшей натурщице он и мечтать не смел. Правда, он очень боялся, не разочарует ли она его обнаженная. Нет, она была прекрасна! Наконец-то перед ним тело, достойное мрамора.
Это - женское тело.
С головы до ног от него исходит божественный свет,
оно тянет к себе яростной тягой.
Под его дыханьем я - как беспомощный пар,
все упадет с меня, остаемся только я да оно.
(Уолт Уитмен. Пер. Корнея Чуковского)
"Сложена она была изумительно,- читаем мы в книге Давида Вейса "Нагим пришел я".- Идеальное тело натурщицы: белоснежные девственные плечи, длинный изящный торс, тонкая талия, красивые бедра, стройные, хорошо развитые ноги, небольшие, но округлые ягодицы и самое волнующее - высокая грудь. Господи, какие великолепные груди! Еще совершеннее, чем он воображал, высокие, совсем как на египетских фресках, полные, упругие. И он был доволен матово-розовым оттенком ее кожи. Такая кожа прекрасно отражает свет".
Присутствие Камиллы наполнило его существование неведомой прежде радостью. Все чаще его видели улыбающимся. Камилла стала для него идеалом красоты.
Камилла ревновала Родена к этим скульптурам, которые он с такой нежностью и страстью делал. Ей казалось, что ее-то он так никогда не ласкал. Но она была не права. Он неистово ее лепил, так же неистово он любил ее. И доказал это своим творчеством - ведь в каждой работе тех лет (а это многие годы!) мы видим черты Камиллы Клодель. Это и "Мысль", и "Христианская мученица", и "Метаморфозы Овидия", и "Туалет Венеры", и "Вечная весна" и... "Поцелуй".
Закончив эту скульптуру, Роден удовлетворенно спросил: "Обе фигуры совсем неплохи, верно? Во всяком случае, совсем как живые".- "Совсем как живые,- подтвердила Камилла,- в этом-то и ужас". Но Роден доволен. Ему 57 лет, но он чувствует себя вдвое моложе, ибо рядом она, Камилла, а "Поцелуй" - истинное выражение его любви. Счастлива ли Камилла этой любовью? Увы. Невозможность быть для Родена единственно любимой (на первом месте у него творчество), невозможность доказать свою неповторимость и оригинальность в собственном творчестве разрушительно действуют на психику Камиллы - она заболевает. Но до последнего мгновения, пока чист рассудок, Камилла творит. В 1908 году она создает образ девушки-дитя "Ниобиду" с чертами счастливой героини "Забвения", но уже смертельно больную.
Болезнь прогрессирует, рассудок меркнет. В редкие просветы она рисует шаржи на Родена, на Розу Бере. Беспокоится, что Роден "покушается на ее замыслы", "выкрадывает ее скульптуры". Болезнь проявила в ней то, что она сотворила собственными руками. Не Роден выкрадывал ее скульптуры, она сама, отдавшись ему, разорила себя.
10 марта 1913 года ее доставили в психиатрическую больницу, а затем в лечебницу Мондеверг на юге Франции, где она провела 30 лет.
В 1894 году Камилла создала "Мольбу", как бы предчувствуя свой плач-мольбу. "Боже, как мне хочется снова оказаться в родном Вильневе!.. Я так настрадалась..." Ее не услышали. Но не нам судить ее близких, в том числе брата Поля Клоделя, оставивших ее умирать в сумасшедшем доме. К моменту кончины, в 1943 году, у мадемуазель Клодель, сообщила администрация лечебницы знаменитому брату, "не обнаружилось ни личной одежды, ни ценных бумаг, ни вообще каких-либо вещей, могущих служить памятью". А впоследствии исчезла и могила, поскольку "данный участок кладбища был использован для других служебных нужд".
А что же Роден? Первое время он не реагировал на болезненные вспышки Камиллы, только удивлялся, что она стала слишком раздражительной и агрессивной. Камилла как могла сопротивлялась болезни, а когда поняла, что находиться с Роденом - значит окончательно погубить себя, покинула его.
Что было любимо - все мимо, мимо,
Впереди - неизвестность пути...
Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо... прости!..
(Александр Блок)
Огюст потрясен. Он молит Бога, чтобы она вернулась. Но сам не пошел за ней, ибо не понял, что это навсегда. Он прождал ее неделю, а потом запер мастерскую и поехал в Медон. К Розе. Та поняла - Огюст вернулся домой.
Безрадостным было возвращение. После ухода Камиллы ничего более поэтичного, чем "Поцелуй", он создать не смог. Он несколько лет приходил в себя. Узнав о ее болезни, навестил в больнице. Камилла не узнала его.
Жизнь, однако, взяла свое. Последняя работа, "Мыслитель", отняла все силы. Пришли успех, слава, богатство. Были встречи с женщинами. Последнее увлечение Айседорой Дункан ничем не закончилось. Это было неосуществленное желание: прелестная танцовщица принадлежала к тому типу женщин, для которых любовь "служит украшением обычной жизни". Для нее главным была карьера, а встреча с великим Роденом - приятное, легкое воспоминание.
1917 год подвел итог страстям Родена. Умирает Роза. Силы оставляют его. 12 ноября ему исполняется 77 лет, а 17 ноября он уходит в последний путь. Через шесть дней после смерти Родена Французская академия приобщила его к сонму великих, а "Мыслитель" стал самой известной в мире скульптурой. Мэтр оставил огромное наследие. Вы можете восторгаться любым из его произведений, но "Поцелуй"... Для кого-то это сладостное воспоминание, для кого-то - предчувствие счастья.
Прошли годы... И как это иногда бывает, они встретились вновь. Роден и Камилла. В 1989 году на улице Варенн в музее Родена состоялась выставка Камиллы Клодель. И весь мир увидел, что Камилла была по таланту равной Родену. Только душа ее - и это отчетливо видно в скульптурах - более нежная и трепетная. И стало быть, беззащитная.
3. Певцы "телесной красоты"
(Рубенс, Йорданс, Энгр, Ренуар)
Когда полной женщине хотят сделать комплимент, вспоминают Рубенса, пропевшего гимн женской плоти, или изысканно чувственного Ренуара. Реже холодновато прекрасного Энгра и уж совсем редко - Йорданса. Певцы "телесной красоты". Правда, не все соглашаются с подобным утверждением, даже от искусствоведов можно услышать: "Не понимаю такой живописи". В наш век агрессивной моды на худых вполне естественна ирония поэтессы из Кракова Виславы Шимбровской (перевод Асара Эппеля) в стихотворении "Рубенсовские женщины":