– Черный параллелепипед, – кивнула Мэг.
– Обычно ее называют Обелиском, – уточнил Гарри. – Туда водят экскурсии, там огромный офис внутри, генераторы, самый большой аквариум, зимний сад, лианы, даже водопад!
– Я была там, – улыбнулась Мэг. – Да там бывал каждый житель Нью-Йорка!
– Я пришел туда ночью, – сказал Гарри. – Взял у наших ребят такие вакуумные присоски и поднялся на высоту сорока метров с тыльной стороны. Ну то есть не со стороны океана, где яркий свет, охрана и прочее.
– Это же десятый этаж! – ахнула Мэг.
– Да, – кивнул Гарри. – Было страшновато. Но открытые вентиляционные отверстия именно на этом этаже. Я поднялся, залез внутрь и оказался на строительных лесах. Или на галерее, если хотите.
– То есть? – не поняла Мэг.
– Внутри ничего нет, – пояснил Гарри. – Вся эта высотка Сайфера – обман. Пустая коробка. Там нет ни офиса, ни аквариума, ни водопада. Только довольно злая охрана в масках. Или как там ее… служба контроля. Черные комбинезоны, странное оружие… Мне скрутили руки, вывели наружу и вызвали патруль.
– И все? – спросила Мэг.
– Нет, – задумался Гарри. – Вскоре приехал мой тогдашний босс. Выслушал меня. Завел в здание. Там все было. Все, чего я не увидел. Вывел наружу. Показал, что никаких открытых окон на высоте сорока метров в здании нет. И добавил, что отправляет меня пока в отпуск, а если я буду протестовать, то предложит обследование в психиатрической клинике. Или вовсе уволит. И вот я… здесь с вами. Если вы скажете, что я стал жертвой галлюцинации, я не буду спорить, я не знаю. Но Луис Сайфер что-то скрывает. Теперь ваша очередь. Что вам от меня надо?
– Я хочу, чтобы вы поехали со мной к дому-призраку, – сказала Мэг. – Да, он до сих пор целехонек, хотя и изрядно перестроен. Внешне, по крайней мере. У вас есть машина? Впрочем, какая разница, поедем на моей. И по дороге я расскажу вам все, что мне удалось узнать. Вас отпустят со службы?
– Куда нужно ехать?
– Спрингфилд.
– Это городишко в Иллинойсе?
– Нет, гораздо ближе. Обернемся за день туда и обратно. Куда вы смотрите?
– На вас, – сказал Гарри.
На нее хотелось смотреть бесконечно.
Глава десятая. Фокусы
Никогда не рассказывай всего.
Мэг уже не помнила, откуда взяла это правило, но следовала ему с самого детства. Это значило, что она никогда и ни при каких обстоятельствах не должна была выкладывать все подчистую даже самому близкому человеку и самому въедливому дознавателю.
Всегда оставляй что-то для себя. Никогда не отвечай на вопросы, на которые не хочешь отвечать. Не углубляйся в подробности, если намереваешься рассказать о чем-то по собственной воле или по необходимости. При этом, выбирая между враньем и молчанием, всегда выбирай молчание. Хотя бы ради удобства, ведь любая ложь – это хлопоты и ошибки. Наконец, тот, кто мало говорит, обычно многое слышит. Люди любят рассказывать о себе. Чаще всего этому мешает болтовня собеседника. Или его неумение и нежелание слышать кого-то кроме самого себя.
Собственно, даже в колледже, готовя доклад или оказываясь участницей дискуссии, Мэг старалась выражать свои мысли кратко и максимально скупо. Поначалу это вызывало подозрение преподавателей, что вот эта высокая, сторонящаяся обычных молодежных развлечений, молчаливая студентка плохо знает тот или иной предмет, но всякий раз их попытки копнуть чуть глубже обнаруживали отличное знание любой дисциплины. Зачастую более глубокое, чем они могли предполагать при самых завышенных ожиданиях. Единственным неудобством были постоянные обиды родителей. Они уверились, что дочь рано повзрослела и им не стоит слишком уж беспокоиться о ее будущем. По-прежнему думали, что она работает в издательстве, надеялись на ее успешную карьеру, изредка навещали дочь в Нью-Йорке, покидая уютный домик в Канзасе и восхищаясь ее прекрасной квартирой, но всякий раз ожидали, что она вместо дежурных уверений в том, что все хорошо, откроет им какие-то секреты. А Мэг все еще подумывала, стоит ли рассказывать им об успехе своей первой книги. Что уж говорить о каких-либо планах на личную жизнь.
Это внутреннее правило, которое со временем стало незыблемым, приносило ей не только удобство. К своим почти тридцати годам Мэг так и не обзавелась близкой подругой или бойфрендом. Нет, были недолгие отношения, которые всякий раз прерывались по ее собственной воле. Просто в какой-то момент начинало казаться, что она переливает из пустого в порожнее, тратит время на несущественное и, что отвращало ее сильнее всего, скучное. Так или иначе, но постепенно она обрела статус Снежной Королевы, хотя приписываемым ей высокомерием не обладала ни на толику. Просто предпочитала не болтать, а молчать. А когда молчать становилось невозможно, говорила правду. Легко расставаться с людьми, если ты с ними не сближаешься. Помнится, еще в колледже один красавчик, что был уверен в своей неотразимости, поинтересовался впечатлением, которое он произвел на очередную избранницу, еще не зная, что был допущен к телу таинственной сверстницы скорее в исследовательских целях. Вовсе промолчать было бы на этот раз чересчур, к тому же парень действительно старался изо всех сил, поэтому Мэг поймала его взгляд и честно сказала, что все было довольно неплохо. Наверное, должна была при этом вопросе броситься к нему на шею, попросить продолжения или хотя бы рассыпаться в комплиментах, но она осталась сама собой. А он похлопал глазами и ретировался. Впоследствии до Мэг долетели слухи о собственной фригидности. И это было ложью хотя бы потому, что ей действительно было с ним хорошо, чего она и не скрывала в момент близости. Но говорить об этом после? В конце концов, глупость никогда не нравилась Мэг, какой бы привлекательной та ни казалась на первый взгляд.