Конг махнул пинцетом в сторону соседнего стола.
– И я жду, когда он вернется.
– Я могу посодействовать, – предложил Гарри. – Мне всего лишь нужно кое-что прояснить.
– Проснулся интерес к виртуальности, – хмыкнул Конг. – Что ж. Бери стул Ривера, садись и рассказывай, что там у тебя приключилось.
Рассказ получился долгим. Гарри начал с истории десятилетней давности, потом добрался до загадочной двери, до чашек, до призрачного дома. Закончил удивительным переносом из Спрингфилда домой с заездом на городскую свалку Сайфер-Сити. И в ожидании уставился на Кинг-Конга. Тот почесал мощный загривок не менее мощной лапой и покосился на окно, за которым ветер шевелил листья пальм.
– Я сейчас скажу тебе странное, коп. Ты только выслушай. Не становись на дыбы. Ясно?
– Ясно, – кивнул Гарри.
– Когда примерно сто лет назад на этой самой вашей Земле-ноль случилась большая война, многие разуверились в Боге. Кажется, сетовали, как Бог мог вытерпеть что-то вроде тех же концлагерей, в которых мучили и уничтожали людей. И мудрые люди отвечали на два самых главных вопроса следующим образом. На первый – где был Бог, когда все это происходило – отвечали, что там же, где и все. На кресте. В Освенциме, Бухенвальде, Треблинке и тому подобное. На второй, почему он все это терпит, отвечали, что он не терпит. Но у него ничего нет, кроме людей. Его инструменты, его руки, его воля, его сила – это люди. Те, кто не сдается, сопротивляется, возвращает в жизнь веру, любовь, добро. Понятно, что можно не согласиться: а вот эти, что сеют разрушения и смерть, – они разве не люди? Ответ тоже есть: люди. Но не от Бога. И это главное. Бог не пастух и не надзиратель. И мы не куры в его загоне. И не овцы. И добрый дядя не придет и не спасет нас от волков. Потому что если бы он был пастухом, то после каждого спасения устраивал бы пир и забивал несколько спасенных овец. Понимаешь?
– Понимаю, – ответил Гарри. – Но ведь Луис Сайфер не бог?
– Это вопрос или утверждение? – ухмыльнулся Конг. – Я тоже все понимаю, коп. Ты хотел спросить о другом. Что же это такое? Почему ты не можешь попасть в Логос с пистолетом, почему тут нельзя убивать, хотя мерзавцев хватает? Что это за неприятие зла, которое сливается с постоянной слежкой? Ведь вот эти драйверы – они же не только ограждают обитателей Логоса от зла, они их расслабляют. Не нужно бороться со злом, оно отгорожено. А когда бороться не нужно, зло начинает пропитывать все. Понимаешь?
– И что это значит? – спросил Гарри.
– Самое главное, – понизил голос Конг, – мы в Эдеме. Да, это райский сад. Но однажды мы все будем из него изгнаны. Или, что скорее, он перестанет быть Эдемом. И это неминуемо.
– То есть, – поджал губы Гарри, – Луис Сайфер все же бог?
– У меня нет ответа на этот вопрос, – покачал головой Конг. – Но в том, что он не обычный человек или НПС, я уверен. И благодарен ему за то, что он старается не вмешиваться ни во что. Вот взять хотя бы эти ваши двери, призрачные дома и прочую хрень. А ты не подумал, что их появление объясняется просто? Здесь полно чуваков вроде меня или Ривера. И на Земле полно. И они свободны. Они думают, придумывают, изобретают. Вот представь, что где-то, на какой-то площади, моделируется Логос. Неважно как, откуда. Из виртуальности, из реальности – все относительно. Случайным образом или по наводке, по вызову. И, ступая в такую область, ты оказываешься в ее власти. Перемещаешься, проходишь сквозь стены, перелетаешь за сотни миль. Почему это не удивляет тебя здесь, а удивляет на Земле-ноль?
– Все просто, – проговорил Гарри. – Я не виртуален. Я реален. Я сложен не из строчек программного кода, а из атомов. Но если я исчезаю в одной точке, а появляюсь в другой в реальном теле, то я уже не могу объяснить это парадоксом виртуальности.
– Ты, конечно, не программист, – ухмыльнулся Конг. – И не физик. И не квантовый механик, хотя последнее определение вызывает у меня улыбку. Но ты, как я вижу, здравомыслящий человек. И я уверен, что настоящее объяснение у тебя уже есть. Просто тебе нужен кто-то, кто похлопает тебя по плечу и скажет: «Молодец, чувак! Умница!»
– Объяснение может быть только одно, – предположил Гарри. – Атомы, из которых я сложен, тоже сложены из строчек программного кода. Правда, может быть, на каком-то ином уровне.
– Знаешь, – Конг снова посмотрел в окно, – я никогда не считал себя мудрецом. Но слышал, что страждущие приходят к мудрецам не для того, чтобы приобщиться к мудрости, а для того, чтобы услышать самого себя.
В кармане у Гарри запищал коммуникатор. На экране высветилось имя – Одри.