Рассмотрим воображение как ФА. С одной стороны, оно примыкает к планированию, элементу всякого ФА, с другой — переходит в мечты или планы, лишенные реальности. Как известно, планирование — это построение моделей собственных действий, вызванных ими изменений объекта и предвидение своих чувств. В простом варианте предполагалось, что ФА направлен на удовлетворение потребности за счет «платы» от среды, полученной в результате действий, достигающих цели. Главным стимулом всех этапов ФА является приращение интегрального чувства Пр или уменьшение НПр, которое возможно только в том случае, когда есть неудовлетворенная потребность. Дополнительным стимулом являются рабочие чувства — любознательность, удовольствие, получаемое от выполнения дела, «рефлекс цели», «рефлекс свободы», а главным «тормозом» — утомление или скука от однообразия. К этому прибавляется еще адаптация, когда при повторном и легком удовлетворении потребности увеличивают притязания на «плату». Если среда не представляет сопротивления для удовлетворения потребности, то именно адаптация при повторном действии уменьшает средний уровень Пр, то есть понижает уровень душевного комфорта УДК.
Программа поиска в реальности или в мечтах — вот выход из скуки при сереньком благополучии. Она является функцией от рабочих критериев — любознательности, потребностей в информации, деятельности, преодолении трудностей. Эти потребности исключительно важны и присущи каждому сколько-нибудь развитому интеллекту. Они выступают на первый план тогда, когда насущная потребность удовлетворена, расширить притязания не позволяет среда, а основное чувство притупилось вследствие адаптации.
Суть поиска как самостоятельного вида деятельности состоит в передвижении в пространстве за пределы известного. «Искать новые места», «увидеть новое» — вот самая обобщенная модель действия поиска. Вторая общая модель — изменить деятельность, найти другой источник приятного. Если первая — это поиск «вширь», то вторая — поиск «вглубь».
Поиск имеет отношение к воображению как специфическому действию с моделями. У человека с высоким уровнем сознания это действие можно включить произвольно.
Воображение как мечта — это заведомо нереальное планирование. Как уже говорилось, есть чувство реального, Реальна модель внешней среды, когда в ней присутствует «буква рецепторов», указывающая на то, что модель объекта действительно является следствием его восприятия. Это относится ко всем временам («я действительно вижу», «видел», «делаю», «делал»). Как только настоящее прогнозируется в будущее, «буква» реальности утрачивает определенность. Будущее реально настолько, насколько вероятно предполагаемое событие и насколько оно удалено во времени от данного момента. Эти тонкости (с одной стороны, будущее не есть действительное, а с другой — оно в некоторой мере реально) учитываются специальным чувством реальности и отражены в речи различными вариантами сослагательного наклонения. Повторяю, мечты — нереальное планирование. Во всех других отношениях оно осуществляется по тем же алгоритмам : модель исходной ситуации оценивается, то есть определяются неудовлетворенные потребности и, следовательно, приращение чувств (.Ч) от возможной «платы». Это является стимулом для планирования, которое начинается как реальное. Однако сразу же выясняется отсутствие необходимых обстоятельств — как в объектах, так и в собственных возможностях. У совершенно реалистичного интеллекта ФА на этом прекращается. Чувство остается неудовлетворенным. Но мечтатель с этого пункта начинает мечтать.
Суть нереального планирования состоит в том, что к реальной исходной ситуации прибавляются заведомо или почти заведомо несуществующие обстоятельства. В такой роли выступают прежде всего действия, превышающие собственные силы. Либо же это могут быть внезапные изменения ситуации, появление недостающих деталей в объекте или новых объектов, которые изменяют уровень «ценности» и доступности среды для действий. Эти варианты подсказывает память, в которой хранятся «фразы» для успешных действий. Так или иначе, произвольное изменение начальных условий делает весь ФА успешным. Само воображение, то есть планирование, может остановиться на уровне наиболее обобщенного плана («Если бы я был умнее, я бы решил эту задачу и прославился») и т. п. Но настоящий фантазер не удовлетворяется короткой обобщенной фразой, за которой следует вздох «Но этого нет...», и начинает следующий этап планирования — разработку детальных планов, исходя из принятых допущений. Продумываются этапы действий, соответствующие изменения объектов и сопутствующие чувства. Выбираются наилучшие варианты. Для всей этой работы нужны стимулы, поскольку необходима энергия, чтобы вызвать из памяти новые модели и оперировать ими. Стимулом является все та же неудовлетворенная потребность. Реальное планирование повышает вероятность получения «платы» по мере уточнения плана и тем самым увеличивает стимул или, по крайней мере, поддерживает его для противодействия «тормозу» — утомлению. Воображение или мечты странным образом «символически» удовлетворяют потребность, конечно, лишь в незначительной степени, однако достаточной для того, чтобы дать немного энергии, нужной для мечтаний. Немного, потому что выбираются модели, довольно хорошо известные, не требующие большого поиска в глубинах памяти. Таким образом, воображение базируется на способности моделей с «буквой» «нереально» активировать соответствующие потребности и даже представлять для них некоторую «плату». Это своего рода сопереживание самому себе.