Золотая рыбка во мне довольно помахивала хвостиком в водорослях. Водоросли разрастались и превращались в высокие одичавшие яблоньки и кусты отцветшей сирени. Песчаная дорожка тянулась вдоль выбеленного кирпичного забора. Издалека раздался хрустальный звон колокола. Ужин. Я вздохнула, развернулась и пошла обратно.
В столовой, светлой и уютной, я заметила мальчишек и биолога за угловым столиком. Они помахали мне, приглашая подсесть к ним. Я радостно потопала, лавируя между рассаживающимися людьми, в угол. Костя отодвинул мне стул, и я облегченно плюхнулась в него так, что ножки заскрипели по полу. Биолог улыбнулся. На столе стояла салфетница и баночки со специями.
- Что у нас сегодня на ужин? – спросила я.
Денис протянул руку и вытащил из-под солонки меню. А я даже и не заметила его.
- Эм…- он бегло оглядел лист. – Не густо. Салат цезарь, куриный гуляш и макароны. А я думал, в элитном лагере дают элитный хавчик.
- Что, там даже бренди нет? – спросил Паша, облокачиваясь на стол. – Но я ведь только ради него и поехал.
- Может быть, у них бренди в гуляше? – Денис задумчиво опустил лист на стол и подтолкнул его к Паше. Костя улыбнулся.
- На этот случай нужно всегда возить с собой свой элитный бренди.
- О чем вы говорите? – засмеялся биолог.
- А вам не хочется стаканчик бренди перед сном? – спросил Паша.
- Мне вообще бренди не хочется, - ответил Хмельницкий.
- А вот по вашей фамилии и не скажешь, - сказал Костя.
- Да вы даже не знаете, какого рода слово «бренди» …
Денис хитро поглядывал на меня. Всё это было сделано для меня, поэтому я немножко посмеялась над ними. Мальчишки довольно переглянулись. Хорошие они ребята.
Подошла официантка и поставила на стол пять тарелок.
- А бренди? – спросил ворчливо Паша. Полноватая девушка со слишком синими веками захихикала и ушла обратно с подносом.
- Ну, вот, - вздохнул Денис и взялся за вилку.
Через несколько минут девушка снова подошла, неся на подносе кружки. Она аккуратно поставила их на стол и наклонилась к Паше.
- В твоей немножко бренди от меня, - прошептала она.
Мальчишки переглянулись, но девушка уже отошла. Денис засмеялся.
- Не пей, - серьезно сказал Костя. – Она туда плюнула.
- Не могла она туда плюнуть! – ревниво возразил Паша. Завязался шумный веселый спор. Денис втихаря поменял свою и Пашину кружки местами и глотнул. Он скривился и выплюнул обратно.
- Там не бренди, - сказал он.
Паша возмущенно смотрел, как Денис вытирает рот салфеткой.
Я смеялась все время. Не могла не смеяться, смотря как они между собой спорят и наигранный спор превращается в шутливую драку.
- Ребят, тут вокруг люди, которые вряд ли любят подобные шутки, - заметила я, поймав удивленный и сердитый взгляд соседей по углу.
Мы выходили из столовой все еще посмеиваясь. Мальчишки быстро смешались с толпой подростков и, кажется, направились в сторону сидящих обособленно девочек в очках. Я вышла на крыльцо, намереваясь еще погулять по саду. За мной шел Хмельницкий.
Мы медленно брели по песку. Я разулась, с радостью чувствуя, как песок застревает между пальцев, а мелкие камушки покалывают стопу.
- А я не помнил, где я вас видел… - прошептал он.
- Что?
- Помните, мы как-то говорили с вами об Атлантиде. Я вспомнил одно хорошее ста-рое стихотворение, - он улыбнулся. Я тоже, смутно чувствуя какую-то подставу во всем этом.
- Расскажите?
- А я не помнил, где я Вас видел,
Но Вы сказали про Атлантиду.
Упомянули Вы Атлантиду,
И я вдруг вспомнил иной рассвет.
Шумели волны, сияли зори,
Волшебной розой светилось море,
И реял парус в его просторе…
И что нам эти сто тысяч лет?
Белели храмы на прочных скалах,
И солнце нежно Ваш лик ласкало,
И на тунике у Вас сияло,
И обещало так много нам.
Курился древний вулкан немного,
Бежала вокруг холмов дорога,
И я спешил, восхваляя Бога,
И улыбался навстречу Вам…
Эх зря, зря я попросила его рассказать это стихотворение. Пусть бы оно так и вспоминалось ему, а я бы лучше подумала о своей кошке, которую должна была покормить соседка. Покормила ли?..
- Что скажете? – спросил он.
- Думаю, нужно позвонить Оле и спросить, что ела Мурка на ужин, - ответила я. Он улыбнулся.
Небо наливалось нежностью. Звенела мошкара. Густые ветви сада образовывали плотный шатер над головой, не давая пробиться вечернему солнцу к дорожкам. Биолог, правда, был очень обаятельным, но вот мне никак не хотелось замечать это. Меня больше волновало медленное пробуждение тумана. Становилось сумрачно и тихо. Солнце еще не село, было слишком рано, около восьми вечера, но из-за густых древесных зарослей казалось, что темнеет.
Я остановилась и посмотрела в глаза остановившемуся рядом мужчине.
- Кирилл Евгеньевич…
Он положил ладонь мне на плечо и покачал головой.
- Ну могу я время от времени звать вас на чай и читать старые прекрасные стихи?
- Вы даже можете будить меня, если я вдруг усну по дороге, - я улыбнулась. – Но давайте это не уйдет дальше этого?
Он приобнял меня за плечи, и мы пошли к корпусу.
28-42-001
В пустынной бесконечности мы соединяемся и разъединяемся. Мы одно целое. Мы гармония. И мы так одиноки. Мы созидаем и разрушаем. Мы – сторукие гиганты, мы – круглоокие слепцы. Мы храним в себе нашу мать и оберегаем отца, пока однажды не утонем в величайшем пожаре, что много сильнее нас. Но прежде мы забудем все - нас поглотит первый.
5.
На обильном завтраке я поймала настойчивый взгляд директора и подмигнув, улыб-нулась ей. Я знала, что она не потревожит меня до обеда, когда нужно будет уже твердо поставить свою подпись и связать себя по рукам и ногам, но до тех пор я еще могла улиз-нуть и побродить по саду.
Было еще одно место, которое тянуло меня сильнее, чем сад. Это был лес.
Недолго думая, я перескочила через каменный забор и пошла по пружинящему мху в частый сосновый бор. В его неровной тишине я чувствовала себя на своём месте. Я казалась сама себе беспокойным деревцем, вытащившим когда-то корни из влажной плодородной праматери и потерявшим с ней связь. Мне хотелось протянуть ладони солнцу и впитывать его сияющий сок. Я чувствовала дыхание ветра и удивительно живо ощущала незаметную чистую работу леса. Мне чудилось, я слышала, как он поёт свою вечную песню, и никто не может понять её тихих слов. Его трепет отзывался во мне.
Ветер, пожалуйста, забери меня, подними меня. Заставь мои пальцы распуститься и зацвести изумрудом жизни, верни мне мои корни. Солнце, не обжигай тонкую кожу, дай мне насытиться тобой. Вода, позволь мне раствориться в тебе, дай мне силы отпустить человека и снова стать твоей верной сестрой. Птицы, вейте на мне гнезда, позвольте мне быть вашим домом…
Почему мы не едины? Мы должны быть вместе. Почему я мыслю, но не слышу твоих мыслей, мир?
Я вернулась в лагерь той же дорогой, что и уходила в лес. Издалека раздался звон. Удачно же я вернулась. Мальчишки дурачились за столом. Костя подмигивал какой-то невысокой миловидной девочке. Паша принюхивался к своей кружке, Денис рассматривал меню. Кирилла Евгеньевича не было. Он так и не пришёл на обед. Меня немножко царапнуло его отсутствие.
Едва я покинула столовую ко мне подошла директор. Эта женщина, определенно не из тех, кто любит ждать. А может быть, на ней давят откуда-нибудь еще.
Мы зашли в её уютный кабинет.
Договор состоял из нескольких частей. Я бегло просмотрела его, поставила, где необходимо подпись и вышла.