— Вы — сын придворного чародея, — сказал профессор Брюс. — Я хорошо знаю вашего отца. Но мне не было известно, что вы немы. Как это случилось? Не можете говорить от рождения?
Я отрицательно покачал головой. Вот не пофиг ли ему, а⁈
— Давно это с вами?
Пришлось повторить жест.
— Есть надежда, что это пройдёт?
Пожатие плечами.
Этот мужик явно задался целью вывести меня из себя. Но не выйдет! Я скала, я кремень, я вода. Чёрт, что там её полагается говорить себе, когда хочешь казаться паинькой⁈
— У вас могут возникнуть проблемы с обучением из-за этого, — заметил ментор. — Я подумаю, что можно сделать. А теперь ступайте.
Наконец-то! Теперь я спокоен, проблема решена. Кому, как не преподу по химии снять печать Первобога? Вся надежда на него! Уверен, не пройдёт и дня, как его озарит гениальная идея, и уже завтра я буду лопотать, как заведённый!
Я слегка поклонился, стараясь не выдать своих чувств выражением лица.
В коридоре я сразу увидел дожидавшегося меня Михаила. Надо же, не обманул! Похоже, мне от него будет не избавиться до самого конца обучения. Может, пора устроить маленькую шалость? Но парень, вроде, пока не заслужил. Ладно, пусть ещё походит, а там поглядим, что с ним делать.
— Быстро ты, — проговорил Левшин, подходя. — Чего Брюс от тебя хотел? Спрашивал про немоту?
Я кивнул. Смотрите-ка, какой догадливый. А на вид — болван болваном. Даже с придурью, если приглядеться. И не подумаешь, что в эту белобрысую башку способны заглядывать время от времени умные мысли.
Хотя я должен быть благодарен парню: если б не его отбитость, меня в этом мире не было бы.
— Ясно, — протянул Михаил. — И что сказал?
Боги, ладно! Проще с ним поговорить, честное слово. Но помяните моё слово: однажды то, что люди называют участием, либо сведёт меня с ума, либо прикончит!
Я достал блокнот и карандаш, которые всегда носил с собой. Написал: «Обещал помочь».
— Ну, здо́рово! — сказал Михаил, прочитав. — Может, вылечат тебя здесь. А теперь пойдём глянем расписание. Говорят, следующее занятие через двадцать минут. А ещё надо найти, где оно будет.
Да, прорва дел.
Оказалось, дальше нас ждал урок внутренней алхимии. Очевидно, там нас и должны были учить погружаться в собственную тьму и искать путь к свету. Затем предстояло занятие по фехтованию, потом — по боевым искусствам. Завершали день химия и алхимия. А значит, нам снова предстояло встретиться с профессором Брюсом.
Внутреннюю алхимию преподавала профессор Исаева. Молодая на вид женщина, одетая в строгий голубой костюм. Её золотистые волосы струились вдоль плеч. В них были вплетены тонкие блестящие ленты, отчего казалось, что вокруг головы то и дело вспыхивает сияние.
— Сколько ей лет, как думаешь? — шепнул Михаил, когда мы заняли места.
Профессор уже была на месте, дожидаясь студентов.
Я черкнул на листке «25». Михаил усмехнулся.
— Я слышал, все пятьдесят! — сказал он мне на ухо. — Думаю, дело в алхимии. Многие женщины стремятся выглядеть моложе своих лет. Хотя и мужчины, бывает, тоже. Но я считаю, для боевого мага это…
Михаилу пришлось оборвать себя, так как в аудитории воцарилась тишина.
Профессор Исаева мило улыбнулась и представилась. На самом деле, все менторы были легендами, и студенты отлично знали их, пусть и не лично. Не считая, разумеется, меня. Я тут был всего два месяца и вызубрить знаменитостей не успел. Имелись дела поважнее.
— Я буду преподавать вам внутреннюю алхимию, — проговорила профессор Исаева, выходя из-за кафедры. — Как видите, данная аудитория отличается от той, где у вас прошло вводное занятие. Здесь нет столов и стульев.
Это была истинная правда, ибо для каждого студента предназначалась лишь квадратная циновка. Они были расстелены в полуметре друг от друга, так что курсанты сидели довольно плотно. Записей здесь явно вести не предполагалось.
— Я научу вас медитировать и входить в особый транс, позволяющий погружаться в глубины своей души, — сказала профессор Исаева. — Духовные практики предназначены для совершенствования внутреннего космоса. Сейчас у вас внутри хаос, тьма. Но за этим мраком ждёт свет. Его символизирует Феникс, последний этап Великого Делания. К нему мы и должны прийти на пятом курсе. Так что путь, как вы понимаете, предстоит неблизкий. Но упорный студент со всем справится, — женщина ободряюще улыбнулась. — Сегодня мы начнём с самого простого. С концентрации. Это необходимо для погружения в транс. Не торопитесь. Помните: скорость далеко не всегда признак таланта. Вам захочется доказать себе и окружающим, что вы способней других. Это лишь повредит. Амбиции мешают сосредотачиваться и не имеют никакого отношения к внутренней алхимии. Чем скорей вы с ними расстанетесь, тем будет лучше. Итак, давайте начнём занятие. Сейчас вообразите точку в тридцати сантиметрах от вашего лица и постарайтесь полностью сосредоточиться на ней. Не думайте ни о чём, кроме этой точки. Пусть она станет для вас единственным, что существует в мире. Никаких мыслей, никаких чувств, никаких ощущений. Перестаньте видеть, что вокруг вас. Забудьте даже себя. Пусть будет только точка.
Курсанты замерли. Каждый старательно выполнял упражнение. Я тоже. Представил чёрную точку и принялся пялиться на неё, не моргая. Постепенно тело расслабилось, наступил полный покой. Я не знал, сколько прошло времени, но перестал замечать окружающих. Мир сжался сначала до размеров циновки, а затем — до размеров точки. В какой-то момент мне даже показалось, что я и есть эта точка. Ощущение было удивительным и крайне необычным. Всё вокруг стало белым фоном, я перестал ощущать собственное тело, не было никаких мыслей. В определённый момент стало казаться, что точка постепенно увеличивается сама собой. Она росла, хотя я ничего не делал, только смотрел на неё. Когда вместо точки возник круг размером сантиметров двадцать, я понял, что вижу в его глубине тьму, и та не была плоской. Это походило на открывшийся тоннель! Я хотел рассмотреть получше, но в этот момент меня тряхнули за плечо, и видение исчезло.
— Эй, ты чего⁈ — раздался шепот Михаила. — Заснул, что ли⁈
Глава 8
Я непонимающе уставился на приятеля.
— Занятие закончено, — сообщил тот.
Оглядевшись, я понял, что курсанты поднимаются с циновок, разминают затёкшие ноги. Многие делали упражнения для спины. Профессор стояла за кафедрой, помечая что-то в большом журнале.
Михаил потянулся, скривился от боли.
— Это просто пытка какая-то! — сообщил он своё мнение. — Такое ощущение, будто мне в спину залили расплавленный свинец! И ноги не идут. Если так будет каждый день, я сдохну, наверное!
Судя по лицам других студентов, они разделяли его мысли и чувства. Некоторым помогали встать. Девушка справа жаловалась подружке, что не чувствует ног.
Я поднялся легко. Никаких болезненных ощущений не было. Тело гомункула выдерживало любые физические нагрузки.
— Ты как? — спросил Михаил.
Я сделал рукой жест, означавший «так себе». Незачем выпендриваться. Выскочек никто не любит. Приятель понимающе кивнул.
— Мрак! — сказал он. — Надеюсь, постепенно привыкнем. Иначе это просто пытка, а не занятие. Примерно с середины я не мог думать ни о каких точках — только о боли.
Я вспомнил открывшийся тоннель. Там тоже царил мрак. Наверное, это и была тьма моей души.
Почему-то вспомнились бездонные колодцы Нижнего мира, где томились души, которые нуждались в наказании прежде, чем очиститься священным огнём и переродиться.
Михаил ободряюще хлопнул меня по плечу. Надо будет всё-таки отучить его как-то от этого дурацкого жеста! Может, иголок напихать в погоны?
— Ладно, у нас двадцать минут, чтобы в себя прийти. Следующее занятие — фехтование. Не представляю, что мы будем на нём делать. Я едва могу идти.
— А потом — единоборства, — встрял брюнет с длинной чёлкой. — Это ещё хуже.
Как он оказался рядом с нами, было непонятно. Его место было далеко. Должно быть, нарочно подошёл.
— Григорий Грызлов, — представился он.