Как же он упивался своей ролью! Прямо сочился вежливостью, будто дикий улей на солнце — мёдом.
Проводив его до выхода, я вернулся к себе и нехотя засел за уроки. Правда, спустя четверть часа пришлось прерваться: зазвонил телефон. На экране высветилось: «Миша». Ответив на вызов, я угукнул, давая понять, что слушаю.
— Привет, Ярик, — раздался его голос. — Наконец-то, я до тебя дозвонился! Чем ты занимался? Ладно, неважно. Я позвонил Терновскому и бросил ему вызов. Дуэль завтра утром в семь. Прошу тебя стать моим секундантом. Согласен?
— Угу, — отозвался я.
Вставать, конечно, придётся ни свет, ни заря, но парень заслужил хотя бы моё присутствие. Должен же его кто-то поддержать. К тому же, он ещё может выжить, так что незачем совсем уж человека со счетов списывать раньше времени.
— Спасибо. Не сомневался, что согласишься. А как у тебя дела? Знаю, что не можешь ответить сейчас, так что черкни в мессенджере. Всё, жду!
И он повесил трубку.
Я быстренько отправил ему сообщение, описав приезд Юматова и условия, о которых мы договорились. В конце добавил: «Надеюсь, ты его хорошенько отделаешь и выступишь моим секундантом после уроков».
Пусть думает, что я в него верю. Мне не трудно, а ему приятно.
Через пару секунд появилась отметка, что сообщение прочитано. Михаил начал печатать в ответ. Справился быстро: не прошло и минуты, как мне прилетело от него: «Это вряд ли. Урод выбрал пистолеты».
Ох, не повезло! Этого Левшин, видать, не предусмотрел.
— Ярик?
Голос Николая заставил меня оторваться от экрана и обернуться. Отец стоял на пороге. Ну, и какого лешего ему понадобилось?
— Я стучал, — сказал он. — Ты не слышал?
Я отрицательно покачал головой. Если бы стучал, слышал бы, так что не надо ля-ля, дорогой родитель.
— Слуги сказали, что ты здесь. К тебе кто-то приезжал?
Не было смысла скрывать, что завтра меня ожидает дуэль, так что я достал блокнот и быстренько описал случившееся, упомянув визит Юматова. Николай терпеливо ждал, пока я закончу и передам ему блокнот.
Пока читал, хмурился. Затем поднял на меня взгляд.
— Это было очень неосмотрительно с твоей стороны, — сказал он. — Я тебя понимаю, но поединок с Терновским… Плохо, как ни посмотри. С его семьёй мы давно в контрах, как ты знаешь. Если помнишь. Каковы условия дуэли?
Забрав у него блокнот, я набросал то, о чём мы договорились с Юматовым.
— Хм… — сказал Николай, прочитав. — Что ж, жёсткими их не назовёшь. Хотя как посмотреть. Первая кровь ведь может означать и смертельную рану. А оживлять Лекари не умеют. Советую тебе не убивать соперника. Это может привести к вражде с его семьёй. Нам это не нужно. Времена и так… Ладно, это неважно. Просто имей в виду, что я готов тебя поддержать. Пришёл бы и на поединок посмотреть, но такое не принято. Над тобой будут насмехаться.
Я кивнул, давая понять, что понимаю. Мне его компания была и не нужна.
— Хорошо, — Николай вернул мне блокнот. — Делай уроки. Не буду отвлекать. И удачи тебе завтра.
Когда он ушёл, я ещё раз взглянул на сообщение Левшина. Пистолеты… Это плохо, очень плохо. Пулю не блокируешь, как клинок. Есть большая вероятность, что один из соперников будет убит. Хорошо, если Терновский. А если нет?
Останешься без зануды-прилипалы, как и хотел, только и всего. И без источника полезной информации. И без единственного человека, который считает себя в этом мире твоим другом. Хотя это уже голимые сантименты, конечно. Их из списка вычеркнем.
На следующее утро я прихватил ятаган, ибо Самосеки на дуэлях чести использовать нельзя, ведь они помогают владельцу. А вот на своих клинках биться разрешено. Если Михаил не уложит противника наповал, ятаган мне понадобится.
Прибыл я на стадион заранее. Юматов был уже там. Поприветствовал меня кивком, руки на этот раз не подал. Плевать. Я его влажную лапку тискать желанием и не горел. Всё равно, что кальмара жамкать.
— Доброе утро, господин Мартынов. Ваш товарищ приедет?
Я кивнул. Мы с Левшиным списались утром, так что мне было известно, что он уже едет.
И действительно, Михаил появился спустя всего три минуты. Поздоровался с секундантом противника. А ещё через пять минут прибыл Терновский. Хмуро глянул на меня, затем слегка кивнул Левшину. Сказал:
— Приветствую, господа. Начнём? Не хочу опоздать на первое занятие.
— Как и я, — отозвался Михаил.
— Долг обязывает меня спросить, не угодно ли вам примириться, — сказал Юматов.
— Не угодно, — сквозь зубы процедил Терновский.
— Не угодно, — повторил Михаил.
— Хорошо, — Юматов достал из холщовой сумки плоскую деревянную коробку, открыл и продемонстрировал хранившиеся в ней старинные дуэльные пистолеты, заряжавшиеся со стороны дула.
Я такие до этого момента только в кино и музее видел. Водили нас один раз на выставку в Артиллерийский.
— Гарантирую, что мой подопечный никогда не стрелял из них, — сказал Юматов. — Довольно ли вам моего слова, господин Левшин?
Михаил кивнул.
— Вполне.
Было видно, что он нервничает, но держался хорошо. Это была его первая дуэль, как он признался мне утром, когда мы переписывались.
— В таком случае предлагаю заряжать, — кивнул Юматов. — Извольте выбрать оружие, господа.
Терновский махнул рукой. Мол, я не тороплюсь. Что достанется, то и достанется.
Надо отдать засранцу должное, он тоже держался молодцом. Учитывая, что имел такие же шансы погибнуть, что и Левшин.
Михаил взял пистолет, лежавший сверху. Его соперник вытащил из коробки второй и протянул своему секунданту. Левшин же отдал свой мне.
Юматов принялся заряжать оружие. Я повторял за ним. Первым делом засыпался порох, затем закатывалась пуля в виде шарика, а в последнюю очередь шомполом загонялся скомканный кусок бумаги. Как я понял, чтобы пуля не выкатилась и оставалась максимально близко к пороху.
Мы вернули пистолеты дуэлянтам.
— Дистанция — двадцать шагов, — объявил Юматов, достал из сумки два маленьких флажка, отдал один мне и отошёл немного в сторону.
Накануне я нашёл в домашней библиотеке потрёпанный Дуэльный кодекс и прочитал, как проводятся поединки на пистолетах. Так что знал, что делать.
Подошёл к Юматову и встал к нему спиной.
— Начали, — сказал тот.
Мы двинулись в противоположные стороны, отсчитывая шаги. Соперники были вольны проверять, чтобы секундант противника не сжульничал.
Дойдя до конца, я воткнул свой флажок в землю и обернулся. Юматов как раз устанавливал границу барьера. Каждый из нас сделал по десять шагов, так что в сумме получилось двадцать. Какой ширины должен быть шаг, в кодексе не оговаривалось.
— К барьеру, господа! — сказал Юматов, отходя.
Терновский и Левшин заняли места возле флажков. Проклятье, двадцать шагов не такое уж большое расстояние, как кажется на словах! Одна надежда, что из старых и тяжёлых пистолетов ни один не попадёт.
— Стреляйте, когда я досчитаю до трёх, — проговорил секундант блондина. — Готовы?
Оба дуэлянта кивнули.
Судя по всему, договорённость была проводить поединок по упрощённым правилам, когда противники не занимали места чуть дальше барьера, а затем по сигналу сходились. Стрелять разрешалось в течение всей дистанции до флажка, но считалось проявлением трусости. Сейчас же соперники не двигались, сразу встав к барьеру.
— Раз! — звонко проговорил Юматов.
Михаил поднял руку и начал целиться. Терновский на это ухмыльнулся. Я понимал, почему: опытные дуэлянты целились в последний момент, так как старые пистолеты тяжёлые, и рука может устать и начать дрожать, пока идёт счёт.
В утреннем прозрачном воздухе голос секунданта был слышен очень хорошо и даже слегка разносился по стадиону едва заметным эхом.
— Два!
Терновский медленно поднял руку с пистолетом. Она не дрожала, несмотря на то, что в руках тринадцатилетних парней старинные пистолеты казались просто огромными.