— То есть живут они группами?
— Да, и…
— Охотятся обычно стаями? — уточнила я.
— А еще…
— А они разумные? — уточнила я на всякий случай.
— Нет! — возмутилась Далия. — Просто на человека похожи, хотя строение верхних конечностей…
Я не стала слушать про верхние конечности и спросила у Далии:
— Так значит, мы здесь просто стоим разговариваем, а не ждем, когда до нас доберется голодная стая?
Тут Далия примолкла. Подумала, посмотрела по сторонам. Пробормотала, что ташуны предпочитают держаться у воды, а дальше, чем на троллий шаг[3] от водоема их никакими калачами не заманишь, и велела мне побыстрее подниматься выше в гору. По пути госпожа мэтресса взяла с меня клятвенное обещание больше ни с какими подозрительными, пахнущими тиной и илом, существами не общаться, и, по возможности, избегать компании сфинксов, если вдруг они свалятся мне на голову. А если она сама, Далия, вдруг заговорит с какой-то незнакомой женщиной со спиной львицы, крыльями орлицы и грудью блудницы, то я, как обладательница крепкой гномьей психики, должна свою научную предводительницу спасти. И чихать на то, что сфинксы редкие и охраняются природолюбивыми магами — дипломированные алхимики тоже на дороге не валяются… И вообще, пойдем из этих гор…
Мы и пошли. Все быстрее и быстрее.
Бежали долго. Остановились, отдышались.
— Напа, где мы? — спросила мэтресса Далия. Я честно ответила:
— В Илюмских горах.
— Спасибо, что напомнила, — огрызнулась Далия, и опустилась на ближайшую кочку. Пару раз обмахнулась подолом мантии, поправила ворот, вытерла капельку пота на виске. — Далеко еще до Ла-Фризе?
— А я откуда знаю?
Далее между нами последовал лёгкий непринужденный обмен данными, сопровождающийся нехитрыми логическими выкладками, которые позволили заключить простую истину: каждая из нас решила, что другая следит за направлением общих перемещений. И сколько лиг до ближайшего жилища разумных существ (троллей, сфинксов, ташунов, гоблинов и разбойников не предлагать) ни одна не знает.
Со стороны Далии это было непростительной глупостью, ведь именно она (не глупость, — Далия) бросила хорошо утоптанную тропку, на которую нас так любезно телепортировали, и отправилась исследовать разум гоблинов. В то время как я опять-таки ни в чем не виновата: гномы, даже из клана Кордсдейл, с трудом ориентируются на земной поверхности; блуждали бы мы по шахтам и подземельям — это да, уж там бы я не потерялась.
Наверное…
Моё предложение прорубить по-быстренькому шахту и попытаться добраться до поселений гномов изнутри горы мэтрессе не понравилось. Пришлось довериться приметам, которые я краем уха слышала от Фриолара: что мох растёт с северной стороны деревьев, а солнце самое жаркое на юге. Используя температурно-мохово-древесные указатели, мы и побрели.
Есть хотелось невыносимо. Пить тоже, но про водоемы, населенные южными ташунами, мы постарались забыть во избежание. К тому же от жары у меня разболелась голова, и, если бы Далия не догадалась прикладывать к ушибленному месту топор (единственный бывший у нас металлический предмет с большой поверхностью), а потом зафиксировать его длинным лоскутом, было бы ещё хуже.
По пути пытались вспомнить, какие из растений Илюмских гор можно употреблять в пищу.
Мэтресса, точно знаю, пересдавала зачёт по ботанике трижды. Я дважды, но у меня преимущество — дядюшка из Химериады, специалист по фруктам и прочим плодовым деревьям. Помню, как профессор визжал, похрюкивал и утирал выступившие от хохота слёзы, когда я красочно пересказывала технологию выращивания на суглинке бескосточковых партерных карпиков. Думаю, я немного переборщила, предположив, что фносские маслины есть результат неудачного скрещивания иберрских оливковых деревьев и буренавских осетровых рыб. Но зачёт мне всё-таки поставили, разве это не главное?
Как показал опыт блуждания на солнцепёке, да на пустой желудок, нет. Ни одно из растений, которые попадались мне и Далии, почему-то не были похожи на продукты, которые каждое утро привозили на кухню «Алой розы». Ах, как я скучала по моим кастрюлькам, сковородочкам, вертелочкам, скалочкам, а самое главное — по забитому всякой вкуснятиной погребу!
Мэтресса приказала не думать о бараньих отбивных, и я добросовестно подчинилась ее приказу. Чтобы отвлечься, я начала собирать красивые камушки. Ничего драгоценного, но зато очень специфического оттенка и с занимательными вкраплениями. Далия зачем-то собирала грибы. Как оказалось, она считала их съедобными. Пришлось объяснить, что «пыльный гром» надо замачивать в уксусной кислоте часа на три, не меньше, потом полсуток кипятить, и только потом можно рискнуть попробовать. А переросшие и подсохшие экземпляры, наподобие тех, что срезала в свою полевую сумку мэтресса, вообще ни на что, кроме фейерверков, не годятся.
Полевые горные изыскания зашли в тупик, мы забрались в какие-то каменные джунгли, и день обещал войти в историю кавладорской алхимии ужаснейшим кризисом сапиенсологии. Потребовалась вся воля лучшей представительницы клана Кордсдейл и весь ум и талант дипломированного алхимика, чтобы кардинально преломить ситуацию и обернуть ее в нашу пользу.
— Золото! — вскрикнула Далия и в порыве чувств хлопнула себя по лбу. Я, признаться, не сразу поняла ее идею, и подумала, что жара окончательно размягчила ее человеческий мозг. Только что нашли дикую вишню, нарвали чего-то кошмарно кислого, присели отдохнуть…
— Где золото? Сколько? — заинтересовалась я.
— Гномы ведь прекрасно чувствуют драгоценные металлы, верно?
— Ну… Если рассуждать теоретически…
— Напа, это наш шанс! Ведь там, где живут гномы и люди, там всегда скапливается — что?
Я подумала над вопросом. Ответила.
— Напа, — начала сердиться Далия. — Навоз — это из области животноводства. А мы говорим о разумных существах. Попробуй рассуждать, как сапиенсолог!
— Я не алхимик, я только учусь…
Мэтрессу Далию мои оправдания не интересовали. Она требовала завершить умственное построение:
— Там, где живут гномы и люди, всегда появляются — ну же, ты знаешь!
— Эльфы? — предположила я. Опять не угадала.
— Деньги, Напа! Деньги! Там, где живут разумные существа, рано или поздно скапливаются деньги!
— Не факт. Вот у меня они вечно куда-то исчезают…
— Они исчезают не куда-то, а к другим разумным существам.
— Но это несправедливо! Слушай, а как сделать так, чтобы от других разумных существ деньги перетекали ко мне?
— Напа Леоне, не отвлекайся и не сбивай меня с мысли!
Как будто что-то в макроэргическом пространстве реальности может сбить с мысли впавшего в инсайт алхимика. Разве что драконом попробовать…
— Мы будем искать большое количество драгоценных металлов, и, когда их найдем, рядом обязательно окажется кто-то разумный, — блестя глазами, определила направление изысканий предводительница научного проекта. — Вопрос только, кто именно… Но я поработаю над этой проблемой, — мэтресса задумчиво погрызла ноготок. — А ты не трать время зря, ищи деньги.
Я принялась шарить глазами по травке, ведущую неравную борьбу за существование с ярким летним солнцем и каменистой почвой.
— Напа, — опять высказала недовольство мэтресса. — Что ты делаешь? У тебя до сих пор голова болит?
— Нет, уже не болит, — я поправила топор, привязанный к темени лоскутом, — только гоблины вертятся и вертятся, думать мешают.
Мэтресса Далия как-то подозрительно ласково посоветовала мне закрыть глаза и попытаться уловить ауру драгоценностей.
Я села поудобнее, выполнила, что было велено. Сосредоточилась. Мэтресса шёпотом посоветовала представить себя рядом с сундуком с сокровищами, мысленно открыть его крышку, опустить руку (мысленно) в сияющую груду… Я (мысленно) надавала пинков вредным гоблинам, которым приспичило захлопнуть крышку сундука; и, дыша ровно и спокойно, продолжила медитацию. Вот мои (мысленные) руки добрались до сокровища (одного огромного рубина достаточно, чтобы отдать долг родителям за подъёмные на обустройство «Алой розы»), почувствовали его вес (а этой пятифунтововой горстки хватило бы рассчитаться с Фионой), его запах…