На мой стук дверь приоткрылась, появилась светловолосая голова.
— О, привет, Тори.
— Эй, Брайан, — я поприветствовала ученика алхимика. — Есть новости?
Брайан открыл дверь шире. В просторной комнате стол был покрыт… я даже не знала, чем. Кругами Арканы белым мелом, коробочками с ингредиентами, флаконами и бутылочками зелий. Химические приборы — тарелки, мензурки, горелки с голубым огнем и кипящими жидкостями, странные стеклянные сосуды — придавали вид лаборатории зла. Маленький черный котел источал оранжевый пар.
Кельвин с растрепанной заплетенной бородой и в черном фартуке в пятнах держал в одной руке гримуар, в другой тряс пробирку с густой нефритовой жидкостью. За ним на столе клеенка скрывала силуэт тела оборотня, которого мы принесли утром. Я тут же стала дышать ртом, на всякий случай.
Брайан прошел в коридор, прикрыл дверь.
— Все… в процессе. Он узнал некоторые компоненты, но ничто не объясняет метафизическую трансцендентность.
— Что?
— Физическая трансмутация, — прогудел Кельвин, открывая дверь и чуть не сбивая Брайана, когда он пересекал порог, — придала духу волка неестественную силу. Не трансмутация клеток, а что-то еще. Скорее всего, перевертыш трансмутировал, и дух в нем вобрал эффект. А потом его носитель умер, и усиленный дух захватил Син.
— Да, — буркнул Брайан. — Потому дух такой сильный.
— Если я правильно понял, — продолжил Кельвин, заглушая Брайана, — алхимик за этими перевертышами — редкий гений. Я знаю лишь несколько мастеров-алхимиков, способных понять трансмутацию, не то что создать ее.
— Вы — один из этих мастеров? — спросила я, не смогла скрыть сухой тон.
— Конечно! — он показал Брайану нефритовую жидкость. — Результат отрицательный. Избавься от этого и подготовь все к тесту на активированную щелочь.
Брайан забрал пробирку и поспешил в лабораторию.
Кельвин улыбнулся в бороду.
— Не переживайте, юная леди. Это не самый быстрый процесс, но у меня будет решение для Син вовремя.
Я моргнула, а потом улыбнулась ему. Он был нахальным, но не казался плохим.
Я вернулась в замок, поспешила на третий этаж, чтобы освежиться перед ужином. Обычно я не переживала из-за своего вида, но тут? Ужин был из множества блюд. И хороший вид был небольшой ценой за вкусную еду.
В своей комнате я собрала волосы в свободный пучок и добавила свитер поверх футболки с длинными рукавами, а потом стала рыться в чемодане в поисках дезодоранта. Где он? Я точно бросала его сверху.
Я села на пятки и посмотрела на свой багаж. Разве я складывала джинсы так аккуратно? Я расстегнула сумочку с туалетными принадлежностями. Мой дезодорант лежал поверх блеска для губ трех оттенков. Качая головой, я нанесла его, бросила в сумочку и встала. Горничные были милыми, но я не просила чистить мой чемодан.
Я остановилась у двери Эзры, постучала. Никто не ответил, и я тихо повернула ручку и заглянула внутрь. Свет упал на пол, озарил силуэт Эзры под одеялами. Он снова спал. Может, бессонница прошла.
Я закрыла дверь и пошла на ужин, ощущая больше надежды, чем было после атаки перевертышей.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
Я забралась глубже в кровать, почти уснула. Сначала я думала, что кровать была слишком мягкой, чтобы спать в ней, но теперь привыкла, и мягкость облака была чудесной.
Я повернулась на бок и уткнулась лицом в подушку с запахом лаванды. После ужина Аарон и Кай — его глаз уже не был с синяком — обсудили планы на охоту на альфу. Мы решили отправиться следующим утром. Эзра проспал ужин, но будет на охоте.
Ручка двери щелкнула, и я забыла о сне. Я нахмурилась, в комнате стало светлее, а потом дверь закрылась со щелчком.
Ворча, я плюхнулась на спину, ноги запутались в одеяле. Я открыла глаза, щурясь. В комнате было темно, мягкое сияние проникало из-за штор от фонаря снаружи. Все расплывалось перед глазами, они были уставшими и сухими, но я заметила мужчину, идущего к моей кровати.
Я перестала дышать. Чужак в комнате вызвал бы онемение, но я знала этот силуэт так же хорошо, как свою тень.
— Эзра? — сонно прошептала я. — Что такое?
Он прошел по мягкому ковру, матрас прогнулся, когда он опустил колено на мою кровать. Я сморгнула сонливость, смятение и волнение охватили меня. Тусклое сияние из окна ласкало его бронзовую кожу. На нем были только тонкие хлопковые штаны. Его торс был из изгибов мышц и твердых поверхностей, шрамы стали мягче во мраке. Он склонился надо мной, свет попал на его глаза.