Я отогнала тревоги и нервно улыбнулась Эзре.
— У меня есть еще одна для твоего альбома.
Он смотрел, как я выдвигала ящик комода. Я вытащила коричневый конверт и протянула ему. Он с любопытной улыбкой открыл конверт и вытащил блестящее фото.
Наши лица были на фотографии, мои губы были красными от помады Син, а его волосы были убраны назад, серый галстук стягивал белый воротник его рубашки. Я тянулась к его телефону, губы сложились в слове «Постой», я пыталась поправить угол камеры. Но он не смотрел в камеру. Его лицо было повернуто ко мне, он улыбался, разноцветные глаза весело сияли, пока он делал фотографию раньше, чем я была готова.
Хоть фотография не была самой красивой, это был мой любимый кадр с ним. Не только из-за его улыбки и смеющихся глаз, но и потому, что он смотрел на меня, обвивал меня рукой, прижимал к себе, пока я тянулась к камере, не замечая его взгляд.
Он долго смотрел на фотографию, а потом улыбнулся.
— Я же говорил, что получилось идеально. Мне нравится.
Мое сердце радостно подпрыгнуло. Он открыл альбом, последнюю страницу, и вложил новую фотографию под защитную пленку.
— Эзра… — начала я.
Он с опаской посмотрел на меня, уловил мое напряжение.
— Эзра, мы можем… — глубокий вдох. Я смогу. — Мы можем, кхм, поговорить о…
Поцелуе. Мы можем поговорить о поцелуе? О том, когда он прижался ртом к моим губам, словно я нужна была ему для дыхания? Когда мой мир пошатнулся?
Я была в этом плоха. Обсуждать эмоции всегда было страшно. Но это… мне нужно было поговорить об этом. Я не могла перестать думать об этом. Мне нужно было знать, что это значило.
— Нам нужно готовиться к ужину, — пробормотал он, отводя взгляд.
Я чуть не сорвалась, но осталась на месте.
— Почему мы не можем поговорить об этом?
— А нужно? Это был просто поцелуй под омелой.
Мы хотя бы думали об одном, что нужно было обсудить.
Я сглотнула от его слов.
— Я думала, это было нечто большее.
— Прости.
— За что.
— Я не должен был тебя целовать.
Я сцепила ладони.
— Не надо так делать. Не изображай, что для тебя это ничего не значило.
Он молчал, избегал моего взгляда. Я видела это его поведение раньше — внутреннее отступление, упрямое желание закрыть тему — и мне не нравилось, что я видела это сейчас. Придется давить на него ради ответов.
Я закрыла дверь спальни и прошла к нему. Он отпрянул, его ноги врезались в кровать.
Я остановилась у его носков.
— Поговори со мной, Эзра.
Он посмотрел мне в глаза, слабо и с печалью улыбнулся.
— Ты упрямая.
Его слова напоминали, как в последний раз я загнала его в угол в ванной в их доме. Там я сказала ему, что мне плевать, что он — демонический маг. И там он погладил мое лицо и обнимал с отчаянием.
— Очень упрямая, — согласилась я. — И я не уйду, пока ты не поговоришь со мной, — я подняла голову. — Или можешь снова меня поцеловать. Тебе выбирать.
Он посмотрел на мои губы, поднял взгляд. Он сглотнул, и на миг мне показалось, что его ладони дрогнули в мою сторону.
Он невероятно быстро миновал меня. Я повернулась, а он прошел к закрытой двери и замер, опустив ладонь на дерево, задрав плечи до ушей.
— Я не могу это сделать, Тори.
Мое тело онемело. Хриплые эмоции в этих тихих простых словах… он говорил не просто о поцелуе.
— Ты не все обо мне знаешь, — говорил он с дверью, словно не мог — или боялся — говорить мне в лицо. — Когда Аарон и Кай рассказали, кто я, они не упомянули худшую часть.
Пол под моими ногами вдруг стал нестабильным.
— Что они мне не рассказали?
Он молчал, секунды тянулись, а потом он резко выдохнул.
— Ты уже знаешь, что демонический маг борется с демоном за власть, но это не все. То ли человек со временем слабеет, то ли демон становится сильнее… но демон всегда побеждает в конце.
Я не могла дышать. Почему в комнате не было воздуха?
— О чем ты?
— Обычно демонический маг живет восемь лет. Рекорд — десять.
Мои кулаки дрожали по бокам.
— Не понимаю.
Его плечи двигались от тихого вздоха.
— Я потеряю разум. Так со всеми демоническими магами. Всегда.
Голос Этеррана зашептал в моей голове: «Эзра знает, что его тело и душа будут моими».
— Но… твой контроль так хорош, — проскулила я. — Лучше тех магов. Ты…
— Моя хватка на демоне и его магии уже четыре года слабеет, порой ускользает, — долгая пауза. — Ты понимаешь? Я проигрываю. Это уже началось, и я буду только опаснее, а демон будет становиться сильнее.