Марго старалась все это удержать в голове.
– Ты смышленая, да еще и красотка, – говорил Кунеш. – Смотри, украду тебя у зельеварца нашего… Женюсь!
Королева чуть краснела, сама того не замечая, и невзначай поглядывала на Сейна. Кунеш ей нравился. С ним было легко и интересно, стоило привыкнуть к его ехидству и беззлобным насмешкам. А еще он знал много интересных бердонских выражений, трудно переводимых на соседний диалект.
– Баронет «ночной горшок», у вас так не говорят?! – изумлялся Кунеш. – Это навроде нашего с вами купца, который получил титул не по рождению, а за золото. Ненастоящий дворянин, значит. В горшок может ходить хоть сам король, но тот все равно остается горшком.
Сейн с Марго снимали одну комнату, разделенную перегородкой, и королева могла видеть алхимика со своей половины, когда он вечерами садился работать у общего окна. Тихонько подглядывала, как он бегло исписывает формулами своих зелий лист за листом – порой Сейн все перечеркивал и, ругаясь вполголоса, возвращался к началу, – или как медленно и скрупулезно выводит руны, найденные в библиотечных книгах.
Она любила смотреть, как меняется его лицо, когда он увлечен идеями в своей голове. В эти моменты словно другой Сейн, куда моложе своего двойника, поднимался откуда-то из глубины. Занимал место того, второго, искалеченного прошлым, исколотого разбитыми надеждами, задушенного бесконечной погоней, которая то и дело оборачивалась побегом, отвергнутого и отвергнувшего.
Ей нравились эти его краткие приливы жизни. Не нравилось только, что с каждым вечером ей все сложнее было отвести взгляд.
В один из дней, когда они снова собрались у старого пруда, Сейн объявил:
– Кажется, я знаю, как снять с кабинета защиту. Нам нужен перстень купца.
– Откуда знаешь? – спросил Кунеш.
– После объясню. Ты видел его вблизи? Что можешь рассказать?
– Внушительная штуковина. Золото, гильдейский герб… Глаза парня сверкнули от любопытства. – Он волшебный?
– Нет, самый обычный перстень. Но нужен именно он.
– Избавить от такого несложно, если пообжиматься, но хозяин быстро заметит, что его обчистили. Рука к такой тяжести привыкает.
– Значит, нам нужен такой же.
Кунеш облизнул губы, размышляя:
– Абы где его не купишь, штучная вещь. Можно нарыть подделку, конечно, есть у меня знакомый…
– Ты не понял, я говорю: точно такой же. Тот же вес, объем, та же примесь меди. Один в один.
– Что-то ты мне, дядя, ноздри тянешь. Если не красть и не подделывать, как тогда?
Сейн потер ладони и, подражая Кунешу, ответил лишь после театральной паузы:
– Это будет фокус!
Всю неделю на улице Творцов Кунеш распускал слухи о странствующем фокуснике Салазаре, чьи трюки, давно покорившие весь высший свет Сантаре, «затмевали и заклинания чародеев, и чудеса жрецов». Дескать, в Рифстелле Салазар проездом – здесь Кунеш обычно замирал, будто решаясь, стоит ли болтать дальше, а затем переходил на заговорщицкий шепот, – и, поговаривают, готовится осчастливить выступлением очередного короля силингов.
Когда о фокуснике стали болтать и уличные музыканты, и бродячие артисты, Сейн-Салазар собрался наведаться к купцу и предложить свои услуги на празднике. Но заинтригованный управляющий отыскал его сам.
Впечатлить немолодого слугу оказалось легче, чем всем представлялось. Сработали и угощение из грушевого шнапса – тут подсказал Кунеш, – и сантарийский акцент, к которому алхимику нехотя пришлось вернуться. Несколько карточных трюков, «сухая» вода, не оставляющая даже капли на ладони, и меняющие один яркий цвет за другим зелья очаровали мажордома.
Фокусник Салазар получил работу.
Утром перед праздником Марго не смогла себя заставить нормально позавтракать. Выпила немного вина, заела половинкой вареного яйца. Готовое платье лежало в комнате наверху. Сейн невозмутимо черпал ложкой наваристую уху, но королева давно научилась чувствовать его настрой. Алхимику было явно не по себе, и это тревожило ее больше всего. Один Кунеш болтал без умолку, продолжая отрезать себе ветчины и макая свежий хлеб в сметану. Он был голодным всегда.
Днем Сейн завел их в старую мастерскую на улице Творцов. Через грязный внутренний двор по скрипучей лестнице они попали на второй этаж.
– Это Мира, – представил он золотоволосую девушку в мастерской. Та лучезарно улыбалась гостям, веснушки под ее глазами складывались в диковинный узор. – Она нас не слышит и не говорит, но хорошо понимает по губам и жестам.