– Как думаете, будет война? – тихо спросила Марго, глядя, как разгорается пламя.
– А кто нас спросит? – так же тихо ответил купец.
– …Для последнего фокуса нам понадобится некто особенный! Я попрошу сюда выйти замечательного хозяина, который нас всех сегодня собрал. Поддержим, господа!
Купец уже собрался отнекиваться, но Марго, ласково улыбнувшись, мягко подтолкнула его к столу фокусника. Заинтригованные гости встали плотнее.
Сейн-Салазар смахнул тонкую ткань со стеклянного куба, до половины наполненного речным илом и водой.
– Аквариум? – удивился купец.
– Куб жадности, господа! Посмотрите поближе, да-да. Он забирает все, что блестит, забирает то, что ему даже не нужно, убедитесь сами!
Кунеш попросил купца вытянуть руки над кубом ладонями вниз. Сейн откупорил одну из своих бутылочек и полил его бледные мясистые кисти бесцветной жидкостью. Так, чтобы стекающие с пальцев капли падали в куб.
– Что-то заметили? – поинтересовался Кунеш.
Купец на мгновение задумался, нахмурив брови.
– Мой перстень! Он только что был здесь!
– Именно! На этом фокус окончен, господа, всем спасибо.
Толпа захихикала, купец тоже улыбнулся, но как-то невесело.
– Ла-адно, – не стал их долго мучить Кунеш. – Не грабить же мы вас пришли. Кубу приглянулся ваш перстень, но вы все еще можете его забрать. Да-да, на самом дне, засуньте руку поглубже!
– А это не опасно?
– Только если по вашим венам не бежит золото.
– Что-то блестит! Мне кажется, мне кажется…
Купец шарил правой рукой по дну, поднимая мутный ил, в воде теперь невозможно было что-то разглядеть.
– Позвольте помочь. – Кунеш залез в куб по самый локоть, но совсем ненадолго. – Нет, ничего.
– И что же делать?
– Посмотрите на вторую руку.
Купец несколько раз моргнул и поднес к лицу левую ладонь. Перстень блестел на безымянном пальце.
– Куб вернул, что украл!
Никто не видел, как за стеклом, среди воды и ила, из золотого песка и медных частиц, еще недавно покоившихся на дне, вырастает новый перстень. Точь-в-точь как предыдущий.
Марго хлопала вместе со всеми. Настал ее черед.
– …Я не буду ничего пить! – говорила она алхимику днем раньше.
– Все должно быть правдоподобно. Ты быстро придешь в себя, обещаю.
– Вот и вливай в себя свои зелья. Болезнь я изобразить и так сумею.
Пришло время изображать. Королева огляделась, ища взглядом поднос с устрицами.
Фокусника с помощником отправили кормиться на прокопченную кухню. Их усадили на общую скамью, налили по миске толченки – густой похлебки с разваренной крупой, мятыми овощами и доброй порцией жгучего перца – и разрешили брать со стола все, что увидят. Был здесь и утиный паштет, и все виды сыров… Да не какие-нибудь объедки, ту же еду подавали гостям.
Управляющий не лгал, когда обещал накормить от пуза.
Вокруг сновала прислуга, гремела посудой. Сейн отложил ложку, еда не лезла в горло.
– Ты хорошо выступил, – сказал он Кунешу.
Тот заедал острую толченку кислыми огурцами, попутно откусывая от чесночного хлеба. Замычал, продолжая жевать:
– М-м, ты тоже.
У них было всего несколько дней на репетицию, но Кунеш половину жизни провел, наблюдая за уличными артистами и проезжими балаганщиками. Сложнее всего оказалось обуздать его шальной язык, но он справился.
– Не думал податься в театр?
– Может.
– Ты очень уверенно держался среди всех этих людей.
Кунеш пожал плечами.
– Этот сыр вкусный? – показал Сейн на деревянную тарелку с твердыми шариками, похожими на каштаны, присыпанные сушеными травами.
– Горький.
Алхимик огляделся в поисках вина, но вот его как раз принести забыли. Все слуги куда-то разошлись, в кухне осталась одна посудомойка, которая увлеченно драила овальное блюдо в широком тазу.
– Очень горький, – подтвердил Сейн. – Ведь это фебуше, его привозят сюда морем из одной сантарийской провинции. Такой в лавке не купишь, у лоточника не стащишь. Откуда тебе знать его вкус?
– Я уже попробовал.
– Нет, не пробовал.
– Ртом тебе говорю, первым делом…
– Я видел, что нет.
– К чему ты клонишь?
Сейн, не оборачиваясь, спросил громко, чтобы кухарка его слышала:
– А что, хозяин в таком большом доме один живет? Семья-то есть у него?
– Жена была, – отозвалась она, протирая блюдо сухим полотенцем. – Да боги на Ту Сторону забрали уже, поди, две зимы как.
– А дети?
Кунеш перестал жевать.
– Не одарили детьми, – сухо сказала посудомойка. Выгнулась, держась за поясницу, и смахнула пот со лба. – Приемыш был. Непутевый, дикий, что волчонок. Все в лес смотрел, туда и бежал.