Ведь если он не врал, в его сокровищнице лежала самая почитаемая реликвия Змеиного Языка.
Схеоты жили разрозненными общинами, каждая со своим вождем. Колдуны вмешивались в их дела разве что от скуки да изредка собирали дань, в которой даже не нуждались. Так они напоминали, в чьих руках сосредоточена настоящая власть. В один из таких походов на Вассада и напали…
Чего никогда не случилось бы при малике. Лишь царю схеотов было под силу объединить горделивых южан, его воле подчинялись все, кто родился и жил среди раскаленных песков.
По легенде, он правил уже тысячу лет, всякий раз перерождаясь в ком-то из своих бесчисленных детей и внуков, и Сейну было сложно судить, так это или нет. Действительно ли колдуну, который первым когда-то подчинил демонов, открылся секрет переселения души, или все это лишь многовековой обман и практически каждый при должной подготовке может провозгласить себя новым маликом. Но тогда неясно, почему желающих не так уж и много: царь всегда появлялся только один.
Полвека минуло с последнего священного похода, когда королевства Серпа объединились, чтобы выбить безбожников со Змеиного Языка и отыскать пятый Великий Храм. Паладины с трудом пробивали себе дорогу, окропляя своей кровью каждый бархан. Схеоты бились насмерть, не беря пленных и не сдаваясь сами, один темный колдун стоил десяти заклинателей, а жажда и жара оказались врагами пострашнее всех их вместе взятых. До Джасхикана – единственного крупного города и негласной столицы, где, если верить сказкам, даже беспризорники в конце дня счищают с башмаков золотую пыль, – войска северных королей добрались на исходе сил. Неведомо, скольким жрецам пришлось завязать языки узлом в бесконечных молитвах о чуде, но паладинам удалось взять дворец.
Малика обезглавили там же.
На то, чтобы удержаться в городе хотя бы пару дней, не хватало бойцов, и паладины отступили, продолжая терять своих. Но даже после этого жрецам, сидящим под защитой храмов далекого Серпа, хватило смелости объявить ту бойню победой.
А схеоты помнили о малике, жили его заветами и ждали нового перерождения.
– Его душа ходит между мирами так же легко, как я по своему дворцу, – говорил Вассад. – Где-то он правит, как здесь, и борется с лжебогами. Где-то он сам подобен богу. Великий малик вернется, и, когда это случится, не стой под стенами своих храмов, друг. Ибо праведный гнев обрушит их.
Сейн молчал, не зная, что сказать. Он больше других желал утопить жрецов в их же лжи, но, когда с неба падают камни, они бьют по всем головам без разбору.
– Теперь ты видишь, как я тебе доверяю. – Вассад положил руку Сейну на плечо.
Голова малика, уродливая снаружи и пустая внутри, слушала их обрезанными ушами.
Первое время Вассад сам помогал Сейну с переводом. Затем ему это наскучило, и он созвал в библиотеку наложниц. Макал тонкую кисточку в кровь на их руках, размашисто чертил знаки по углам, шептал заклятия. Кровь застывала и трескалась, прежде чем колдун успевал вновь взяться за кинжал.
С тех пор, какую бы книгу ни открыл алхимик в стенах библиотеки, схеотская вязь приходила в движение, чернила копошились подобно червям, пока не складывались в знакомые слова.
Сейн позабыл сон, дни и ночи слипались под веками, как мокрый песок. Черные гримуары тяжелели от заклинаний и ритуалов, таких чуждых, неестественных, безумно далеких от всего, что знал бывший студент академии. Большинство из них могло с легкостью «осушить» любого чародея, вздумай он воспользоваться ими без посторонней помощи. Когда заклинатели Серпа веками учились контролировать свои способности с тем же изяществом, с которым фехтовальщик учится наносить точные уколы рапирой, южные колдуны, не стесненные никакими ограничениями, могли себе позволить действовать куда грубее. Их формулы походили на удар алебарды, и чем больше теней им удавалось подчинить, тем сильнее был замах.
Голову разрывало от знаний, которые нельзя было применить. Все оказалось тщетно, Сейн не нашел ни единого упоминания, чтобы колдуна лишали его дара, а значит, никто не знал, как этот дар вернуть.
– Спроси их, – сказал Сейн Вассаду, потирая уставшие глаза. – Они должны знать. Спроси.
– Мы не говорим с ними, Исалар, – покачал головой колдун. – Чему раб может научить хозяина?
Сейн искусал кулак. Не заметил, как содрал зубами кожу. Губы смочила соленая кровь.
– Ты зря изводишь себя, друг. Злость – худшая приправа для мозгов. – Подумав, Вассад добавил: – Когда ты нашел меня, полумертвого, в пустыне… Знаешь, как им удалось меня победить? Нет, не саблей. Куда раньше меня сразил их поганый язык. Они говорили, как побывали в моем доме, пока меня не было. Что сделали с моими девочками и с моей матерью. Я знал, что это дерьмо варана лжет мне в лицо, знал… И все равно не смог сдержать себя. Я забыл про кинжал, забыл про заклинания. Все, чего мне хотелось, это накормить зверя внутри себя их кровью, рвать их голыми руками! Голые руки никуда не годятся против сабли, верно? Я поддался и проиграл.