Сейн обошел дерево кругом. Оно то появлялось, то исчезало, в зависимости от того, с какой стороны смотреть.
– Видел такое раньше?
Он неопределенно пожал плечами. Шагал, в задумчивости склонив голову. Вокруг мелькали, то пропадая, то возникая на том же месте, деревья. Марго тоже молчала, ругая про себя алхимика. Ну не вцепиться же ему в руку, как трусливая девочка! А с его голосом ей хоть спокойнее стало бы.
Они прошли мимо кустов, зависших в воздухе на уровне глаз. Земля комками сыпалась с ветвистых корней.
– Если представить мироздание как книгу, в которой записаны все законы… – наконец сказал Сейн. – Вроде тех, что кусты растут на земле, а миски не проваливаются сквозь стол. Так вот, если бы я верил, что есть тот, кто эту книгу написал, то подумал бы, что он допустил ошибки в паре строк…
Развалины амфитеатра нашлись действительно быстро. Песчаную площадку, поросшую сухими колючками, полукругом обнимали зрительские трибуны высотой в десяток рядов. Камень потрескался под напором времени, деревянные скамьи прогнили и осыпались черной трухой.
– Пожалуйста, скажи, что они просто репетируют. – Марго не могла оторвать взгляд от людей на площадке.
Несколько мужчин ползали на коленях, нюхая землю подобно псам. Остальные, зажав между ног грабли и мотыги, скакали по кругу на полусогнутых, делая вид, что погоняют скакунов. Сейн обогнул «всадников», чтобы рассмотреть получше: волосы липли к их мокрым лицам, хриплая одышка рвалась из распахнутых ртов, и лишь глаза оставались живыми, полными отчаяния загнанных лошадей.
– С мотыгами пришли разбираться, – сплюнул алхимик. – Мирный люд.
– Ну где же она? – По трибунам ползал заросший старик.
– Эй! – окликнул его Сейн.
Дед вскочил и бросился к противоположному краю площадки, не замечая новых гостей. Алхимик успел схватить его за край засаленного халата, и тот распахнулся, обнажая немытое стариковское тело. Сейн брезгливо отдернул руку.
– Ты кто?
– А ты кто? – сузил глаза старик. В его клочковатой бороде запуталась луковая шелуха. – Кем я тебя выдумал? Столько ролей раздал, и не упомнить. А теперь я не могу продолжить свою пьесу! Моя сковородочка, моя родимая куда-то запропастилась. Без нее мне не пожарить суп, без нее не будет пьесы!..
– Сварить суп? – переспросила Марго. – У нас есть котелок…
– Ты не слушаешь! – Луковый дед скривил слюнявый рот. – Суп надо жарить! А вы мне мешаете! Брысь со сцены! – Он зажмурился. – Все! Нет вас. – Открыл глаза. – Снова есть. Мир существует, только когда на него смотрю я, понимаете?!
Луковый дед опять зажмурился, и Сейн отвесил ему звонкую затрещину.
– Что ты с ними сделал?
Старик заскулил и приложил руку к лицу.
– Эти символы… – Марго осмотрелась. – На колоннах, видишь? Это не просто амфитеатр. Здесь был храм.
Сейн кивнул:
– Безумец считает себя воплощением Драматурга. Но Пантеону в этих землях не молятся почти двести лет…
Старик хлопнул в ладоши:
– А вы чего не танцуете? А ну, давайте. Вот так! – И трижды подпрыгнул на одной ноге.
– Дело не может быть в нем. – Алхимик перевел взгляд с замученных «актеров» на чудака. Что-то в его замызганной физиономии казалось смутно знакомым…
– Я сказал – танцевать!
В следующее мгновение Сейн с Марго прилипли друг к другу, не чуя ног, закружились в танце. Ее руки лежали у него на плечах, он держал ее за талию.
– Невозможно… Так быстро сложить заклинание контроля… Оно иначе работает!
Марго слушала алхимика и не могла понять, какому чувству ей поддаться: позабавиться происходящему или испугаться неотвратимости чужой воли.
– А если и правда он… – начала она.
– Бог? Это смешно.
– Разве?
– Помолчи и дай подумать.
– Не наступай мне на ноги!
Какое-то время они неловко топтались, поднимая пыль, но вскоре бросили сопротивляться, и ритм подхватил их сам. Пробовали докричаться до старика, обещали помощь, но тот уже вернулся к трибунам.
– Это хороший вопрос, алхимик, кому мы обязаны своей судьбой. – Марго не знала, зачем коснулась этой темы. Говорила, пряча от Сейна глаза, бесконечный танец мутил голову. – Когда король ложился со мной каждую ночь… Прижимался горячим телом. Я слышала вонь из его рта, боялась моргнуть и думала… Думала, как сейчас поднимусь, аккуратно, чтобы не разбудить, достану нож для писем и воткну ублюдку в глазницу. Я бы нашла его глазницу даже в темноте, на ощупь, если бы это потребовалось.