– И снова мерой человечьей…
– Да что ты заладил? Давай, расскажи мне, отчего у ваших страхов и страданий другой вес! Ну! Или душа у вас болит иначе? Может, хочешь сказать, что ваша любовь чем-то отличается от нашей?
Она подняла руку, указывая на пару слипшихся душ. В глазах беса и человека читался одинаковый неподдельный ужас. Они и представить не могли, что кто-то может так запросто дерзить Хозяину.
– Человечья, не человечья… Одно пустословие! – фыркнула королева.
Она поняла, как устала, и приблизилась к дубу, едва перебирая ногами, тело плыло по воздуху – если здесь вообще был воздух – само. Легла, прислонившись затылком к грубой коре.
– Время вышло.
– Торопишься куда-то? Ты же дерево. – Марго прикрыла глаза. – Знаешь, как в старых сказках: герой приходит к духу леса, а тот рассказывает ему историю. Из истории герой должен вынести какую-то мудрость, обязательно должен! Поступим по-другому: рассказывать буду я.
– Я достаточно услышал.
– И все же будь добр. Это будет удивительная история! Я расскажу тебе, сколько страданий принесла запретная любовь сестры к брату и как оказалось просто все исправить, научившись прощать. Я расскажу об обычной трактирной прислуге, которая так отчаялась найти любовь на Этой Стороне, что была готова заглянуть на Ту. И о лекаре, который смог пронести любовь через годы несчастий, пока они с женой оплакивали всех своих нерожденных детей. Расскажу о юном воре, который рискнул всем ради единственной памяти о материнской любви и которому уже не познать никакой другой. Расскажу о королеве, от которой любви все только ждали, но сами не взрастили в ней ничего, кроме ненависти. И о том, как всего один человек все изменил. Я расскажу тебе о людях, дух. И о том, как мы со всем этим живем.
Первое, что она почувствовала, – как ей лижут лицо. Она стоически перенесла грубый язык и вонь из лисьей пасти.
Первое, что она увидела, открыв глаза, – злое лицо алхимика.
– Извини, – сказала королева, приподнимаясь на локтях. – Мы задержались.
Сейн не пошевелился, лишь дрогнули тени под его глазами, и тогда она заметила, как он побледнел, догадалась, насколько он за нее испугался на самом деле.
Марго повернулась на бок, пряча легкую улыбку, и они оба уставились на лежащую рядом охотницу. Кили с шумом набрала воздуха в грудь и резко села.
– Как она? – спросил Сейн.
– Сам посмотри.
Охотница широко улыбнулась и кинулась обнимать алхимика с королевой одновременно, повалив обоих. Затявкала лиса, намереваясь присоединиться к общей куче. Ничего не понимающий Сейн запутался в собственном балахоне, а Кили уже вскочила и побежала к дубу, где ее ждал зеленоглазый юноша с растрепанными волосами. Желуди сыпались им под ноги с ветвей.
– Не может быть, – хрипло сказал алхимик, проследив за охотницей взглядом. – Что ты сделала?
– Хочется верить, что убедила существо на десяток веков старше себя самой. Но, думаю, просто утомила его разговорами.
Сейн неожиданно рассмеялся:
– Все еще невозможно! Бес и человек… как в сказке!
– Да, – кивнула Марго, опираясь на его руку, чтобы встать. – Пусть хоть у кого-то будет сказка.
Большие Озера
Кили с Беваном вывели из лесных дебрей, показали путь к Большим Озерам. Огненный лисий хвост еще какое-то время мелькал между деревьями, провожая старых друзей, но с каждым разом все реже и все дальше. А после и вовсе исчез.
В Талик алхимик с королевой добрались, сплошь искусанные злющими комарами, с черствыми крошками на дне заплечного мешка. Припасы, выданные Сордусом в дорогу, растягивали как могли, объедая встречные кусты дикой малины или выискивая белые грибные бока в росистых низинах, но еды все равно хватило впритык.
Первым делом в поселении Сейн выменял несколько тугих пучков дым-травы, предусмотрительно купленных еще в порту Рифстелла, на увесистый кошель цветных стеклянных бусин, которые были здесь в ходу не хуже монет. На постой путники устроились в «Гостевой очаг» – так называлась круглая деревянная постройка, походившая на гигантский ржаной каравай. Сейн заказал у хозяина самый большой и самый жирный окорок, какой тот только сумеет найти. Под снисходительными взглядами – а кабаньей ноги, что им принесли, хватило бы накормить четверых голодных северян, – они с королевой принялись за еду и не проронили ни слова, пока на блюде не остались одни лишь кости. Чуть затуманенный сытостью взгляд ловил уважительные кивки окружающих. Холодный эль и горячее дыхание очага довершили начатое, восполнив большую часть растраченных за последние полторы недели сил.