– …Даферлен. После того как вы не позаботились превратить василиска обратно в короля, эрлы так и не смогли поделить между собой власть. В Даферлене гражданская война.
Первое письмо полетело на пол.
– Теззария. Группа мятежных заклинателей вызвала землетрясение такой силы, что едва не разрушила Калервал, но перед этим им удалось пробудить почти две сотни чародеев. В ответ жрецы вновь призвали паладинов, и гонения начались с новой силой, но на этот раз у заклинателей появились покровители: одним из пробужденных оказался старший сын Вельфов и наследник рода. Лейненгены остались на стороне жрецов – другого от них никто и не ждал. Пролилась кровь. Две самые могущественные семьи Теззарии разорвали королевство пополам.
Еще одно отброшенное письмо. Сордус их даже не открывал, явно помнил содержание наизусть.
– Бердония. Старый король попытался взять Рифстелл с моря, но ему помешала буря. Тогда он запросил проход у Гельдарата… – Тут профессор заметно смутился. Кашлянул в кулак, прежде чем продолжить: – Гельдарат согласился. Формально он не участвует в войне, но все мы понимаем: нельзя оставаться добрыми соседями с теми, к кому пропустил вражескую армию по своей земле. Очередная война.
К вороху писем на полу прибавилось новое. У Сейна перед глазами стояли костры на улицах Рифстелла. Жрецы Гельдарата так и не смогли простить народную любовь к чародею-изменнику.
– Что скажете? По-прежнему считаете это бредовым предсказанием? Четыре из шести королевств Верхнего Серпа вот-вот охватит пламя. Мало? Пожалуйста: беспокойства на границах Сантаре, покушение на Совет городов Архелонии, возрожденный Культ Крови в Корпарике… Лишь скромная толика того, что мы знаем.
Письма все сыпались и сыпались из старческих рук, падали мертвыми птицами. Последнее профессор поднял к лицу, прежде чем отшвырнуть:
– У схеотов появился новый великий малик. Ему всего тринадцать, но он уже собрал армию у Змеиного Языка и, судя по всему, готов вести ее на север. А это мы еще не представляем, что придет к нам с земель Калерау!
Сейн вздрогнул, новость резанула по жилам, заставляя ноги подкоситься. Тринадцать лет, повторял он про себя, тринадцать…
Тринадцать лет назад он освободил от иссохшей плоти дух великого малика, тринадцать лет назад он отказался сжечь сына Вассада. Что стало с мальчиком потом?
А если это и был хитрый фокус южного царя: не бросать ребенка в печь, а позволить демону выпить его душу досуха? Освободить новый сосуд?
Профессор умолк, вглядываясь в Сейна. Тени по углам впитывали тишину; чем темнее становилось в лаборатории, тем больше она казалась.
– И вот вы пришли ко мне, к тому, кто делает бойцов для этой войны. Бойцов, которые будут сражаться в ней за правое дело…
Все же самомнения Сордусу было не занимать. Но смог бы он всего достичь без несокрушимой уверенности в своих силах? А смог бы Сейн пройти этот путь, на каждом шагу поддаваясь сомнениям?
Все они: пахари, короли, жрецы, чародеи и солдаты – ищут своего бога, такого, чтобы для него не было ничего невозможного. Кто-то находит его в стенах храма, кто-то – в золоте, землях и власти. Кто-то – в любви и свободе, кто-то – в знаниях.
Но кто-то находит бога в себе. И порой это требовательный, жестокий бог.
Сордус попытался разглядеть глаза Сейна и не сумел – их накрыло тьмой. У профессора опустились плечи, он весь разом стал ниже, мельче… постарел. И все понял.
– Простите, профессор, но вы всего лишь… ресурс? Так вы это называете? Ингредиент.
– Нет, Сейн, – скорбно сказал Сордус и вяло вытянул руки, сплетая узловатые пальцы в сложный знак. – Это вы простите. Я был плохим преподавателем…
Сейн знал, что Сордус будет бить наверняка, сразу насмерть. Он не встречал подобного заклинания раньше. Бывший боевой чародей, ходивший в священные походы к южным землям, еще умел удивлять.
Не было ни потоков пламени, ни порывов леденящего вихря, срывающего плоть с костей, ни жгучих молний. Не было цветных вспышек и грома. Просто на какой-то миг у Сейна заложило уши и опустела голова, а ворох бумаг смело со стола и подбросило к потолку. Пока страницы, исписанные торопливым профессорским почерком, падали, почему-то очень медленно, кружась осенней листвой, сознание Сейна было чище, чем сознание младенца, спящего в утробе. Все мысли, чувства, саму память залило молочным туманом.
А потом реальность вновь наполнила разум до краев. На столе перед Сейном лежал амулет Гарвануса, а чуть дальше дугой изгибались две начерченные мелом линии, между которыми уместился десяток глифов.
– Я запомнил ваши уроки, профессор, – сказал Сейн, приходя в себя. – Глифы указывают направление силы.