– Прошу простить. Иоланту. Мы заберем Иоланту в монастырь.
Танкред долго хмурился, постукивая костяшками пальцев по столу. Наконец поднял глаза и спросил:
– Для нее так будет лучше?
– Она больше не доставит вам хлопот.
– Я не о том спрашивал.
– Да. Девочке будет лучше под присмотром.
Сейн, до этого молча сидевший в углу, рассмеялся, и все повернулись к нему.
– Проще, конечно, запереть детей по кельям, – сказал он вставая. – Почему бы не отправлять их туда, где их научат пользоваться своим даром? Ах да! Вы же закрыли последнюю академию на триста лиг вокруг.
Не оборачиваясь, алхимик вышел прочь.
– Только человек с такой черной душой может звать проклятие даром! – бросил ему вслед магистр, но Сейн его уже не услышал.
…Днем позже он стоял у замковой стены и, задрав голову, смотрел на окно третьего этажа. Сумка с серебром оттягивала плечо; эрл заплатил гораздо больше, чем они договаривались сначала.
– Я уж думал, уйдешь не попрощавшись.
Сейн посмотрел на подошедшего Урдэка, потом снова на окно.
– Ты бы смог взобраться по этой стене?
– Бес его знает, – пожал плечами тэн. – Будь годков на двадцать помоложе, может, и смог бы. Все о барде думаешь?
– Где он сейчас?
Когда они виделись в последний раз, Афолло долго разглядывал лицо Сейна, присвистывая, и цокал языком. Спрашивал, не задумывался ли алхимик о театре. Рассказал, что готовит новую пьесу и такое лицо ему отлично бы подошло. Сейн вежливо отказался.
– Еще вчера с королем уехал, – ответил тэн.
Сейн кивнул. Урдэк привычно покрутил ус и добавил с сомнением:
– Я спросил Иоланту, как он в комнату попал. У несчастной от всех этих волнений совсем, видать, разум помутился. Говорит, зашел в окно.
– Не залез? Зашел?
– По воздуху, как по земле. Может быть такое?
– Не знаю…
– Вот и я не знаю. И знать не хочу, слишком много заклинателей для меня одного в тот вечер.
Сейн усмехнулся. Когда опасность миновала, Урдэк из собранного и готового ко всему тэна превратился в ворчливого вояку.
– Сам что решил? Точно не останешься? Ты слышал эрла: можешь гостить, сколько пожелаешь.
Сейн покачал головой:
– Устал я гостем быть да по миру шататься. Осяду где-нибудь вблизи Королевского леса. Покоя хочу.
Угрэд понимающе кивнул. Потом хлопнул себя по лбу:
– Чуть не забыл! – Он вынул из кошеля на поясе золотую монету. – Взамен порченой.
– Та серебряная была. Да и заплатили мне уже.
– Ту монету в плату не учли, ты же не попросил. Бери.
Урдэк протянул золотой Сейну, и тот отпрянул. Слишком резко, чтобы это осталось незамеченным.
– Что у тебя с золотом за история? – сощурился тэн. – То плату серебром заказал, тащить тебе не лень, то теперь шарахаешься, будто я тебе козьих шариков предлагаю. Молчишь? Ну, молчи. Пивом хоть возьмешь? Я тебе бочонок отправлю.
– Пивом возьму. С пивом у меня дурных историй нет, одни хорошие. А насчет золота… Я тебе как-нибудь в другой раз расскажу.
– А будет он, другой раз-то, Сейн? – серьезно спросил Урдэк. – Не забудешь, что здесь ты всегда друзей найдешь?
– Не забуду, – ответил алхимик и пожал крепкую ладонь.
Жук
– Последняя. – Сейн покрутил монету между пальцами. – Осталось придумать, как получить две миски супа за один медяк.
Марго сидела напротив, прижав к груди кулаки и не решаясь дотронуться до стола в липких пятнах. Теперь ее сморщенный носик Сейну приходилось лицезреть постоянно: стоило ей угодить по щиколотку в дорожную грязь (а то, бывало, и не в грязь вовсе), проснуться в дешевом трактире с зудом от блошиных укусов или отведать на завтрак остывшей похлебки, пахнущей болотом.
Охотничьи сапоги, которые никому из них не подошли, Сейн прихватил с собой и удачно выменял на сносную, почти новую обувку для королевы. Но резвее от этого она шагать не стала, на десять лиг до Клатеринга им пришлось потратить полных три дня.
Слишком медленно.
Марго прикрыла глаза и с видимым усилием выдохнула:
– Ну так преврати ее в золото!
– Я же тебе объяснял…
– Да-да, помню я. – Лицо ее разгладилось, но голос дрогнул натянутой до предела тетивой: вот-вот сорвется и хлестнет по коже до крови. – Ладно, давай сюда!
Марго вырвала монету из рук Сейна и кликнула трактирщицу. К столу, переваливаясь, подошла дородная женщина в заляпанном переднике.
– Прислуга, две миски супа, да понаваристей! – Марго забросила ногу на ногу и вздернула подбородок. – И чтобы мигом! Торопимся мы.
Сейн успел оценить грациозное движение кистью: таким алмазы швырять, а не потертую монету.
Мгновение трактирщица колебалась, с прищуром разглядывая необычную гостью. Взгляду Марго было под силу, казалось, остудить только снятую с костра похлебку. Сейн затаил дыхание…