Но говорить он не мог – язык отказал. Не выпей противоядие заранее, возможно, валялся бы сейчас рядом.
Поэтому Сейн смотрел. Смотрел, не в силах оторваться.
…Грэм знал, что умирает. Он все ждал, когда однажды явится кто-то ловче, достанет мечом или копьем. Но как так вышло, что его перехитрил доходяга зельевар? Причуда богов, не иначе. Еще Грэм ждал улыбки на лице своего убийцы. Злобного оскала, проклятий, унизительных слов, чего угодно. На глаза зельевара будто легла тень, но взгляд его оставался абсолютно спокойным.
Смерть скребла горло, а холод растекался по ногам, и Грэму вдруг почудилось, что он увидел, разгадал в темных зрачках за всем этим спокойствием нечто такое… Заметь он это раньше – перерезал бы зельевару глотку еще там, у котла, невзирая на волю советников и королей. Лишь бы не выпускать это на свободу.
Осознание было столь ярким, что всего на один миг – последний миг его жизни – Грэму впервые стало по-настоящему страшно.
…Сейн нагнулся над Бальтрамом и стер с его горла кровь. Под ней розовела полоска молодой кожи. Командир слабо дышал.
Зелье, что дал ему алхимик, было единственным в своем роде, и Сейн здраво рассудил: если кто и полезет первым под клинки, то Бальтрам, а значит, и достаться оно должно ему. У того, кто отпил из красной склянки, рассеченная плоть затягивалась сама собой практически моментально. Но эликсир был далек от идеала: вены и сосуды зачастую срастались неправильно, кости не срастались вовсе. Выживет ли крепкий командир – покажет время, которого у Сейна как раз таки нет.
Отыскать королеву не составило труда – алхимик увидел два тела на дороге и двинулся в ту сторону.
Лицо одного из наемников покрывала кровь, из раскрытого рта второго все еще текла розоватая пена. Марго сидела на траве, вжимаясь спиной в забор и тонко подвывая. Отвернув голову, чтобы не видеть, во что превратились ее руки.
От самого предплечья начиналась чешуя. Гибкие тела извивались, сворачивались в кольца, из колец складывался узор сложнее, приковывая взгляд и норовя ввести в транс всякого, кто на него посмотрит. Королева старалась держать плечи повыше, отклоняясь как можно дальше от больших голов и желтых глаз, но змеи ею и не интересовались, тянулись к Сейну, с шипением раскрывая широкие пасти, полные изогнутых зубов.
Алхимик не приближался, знал: хозяйку они не тронут. А вот любого другого, до кого смогут дотянуться, – еще как.
Марго громко сопела, ее лицо было мокрым от слез.
Сейн ждал. С неба упали первые капли.
Это было быстро, человеческому глазу не дано разглядеть обратное превращение. Королева тряслась от рыданий, все еще держа руки вытянутыми, не рискуя притронуться к себе.
Сейн подошел ближе. Если бы он мог говорить, отыскал бы слова? Он не стал думать, сел рядом и обнял королеву. Ее кулаки с силой заколотили его по спине.
– Ненавижу тебя! Будь ты проклят, боги, будь ты навеки проклят!..
Он только крепче прижал ее к себе.
И хлынул дождь.
После грозы
– …И мир подобен чаше, полной воды. И среди тьмы, что была куда гуще тьмы ночной, над водой высился столп, то было само сущее, основа всего. И зажгли боги на вершине столпа Светило, и разогнали тьму. И плавилось сущее, подобно исполинской свече, и подобно воску остывали его капли, касаясь воды. Собирались те капли в материки и острова, обращались землей, песком и камнем, плотью и кровью. Ярко сияло Светило, но не могло разогнать тьму за пределами чаши. И на свет тот, подобно мошкаре в ночи, слетелись рожденные в этой самой тьме. И назвали себя истинными богами, и осквернили мир своей ложью…
Проповедник в пыльном балахоне никак не умолкал. Натянув пониже капюшон и опираясь на посох, он повторял одно и то же в каждой новой деревне. Посох его венчала крестовина со свечными огарками на концах, старое дерево скрывали сталактиты засохшего воска.
Тучи расходились, обнажая кусочек ясного неба. Клонясь к закату, розовело Светило.
Сейн с Марго сидели во дворе трактира, куда долетал хриплый голос проповедника с площади. Помощница трактирщика то и дело выглядывала из дверей, смотрела укоризненно на путников, взявших лишь по кружке воды.
Челка прилипла ко лбу королевы, платье не успело толком просохнуть.
Они забрали у наемников коней, резвых породистых скакунов. Гнали сквозь стены дождя, едва различая дорогу, не жалея ни себя, ни животных. Уже и не вспомнить, как долго. Граница с Даферленом осталась далеко за спиной.