– Думаю, ты быстро учишься, – ответила Марго хрипло.
– Ты правда так считаешь? Настоятельница меня хвалит, вот было бы здорово поскорее стать жрицей!.. – Она села рядом и понизила голос: – Когда я рисовала это, почему-то сразу подумала о тебе. Ты сбежала от короля, да? Он тебя обижал?
Королева закашлялась. Горло драло от винограда и возмущения. Обижал. Если все, что он с ней сделал, назвать обидой…
Марго сделала глубокий вдох, на миг прикрыла глаза. Ругать сестру за неосторожное слово расхотелось. Она не виновата. Виноватый остался там, далеко, ловить в Королевском лесу зайцев и мышей – или чем там еще эти твари питаются? – если, конечно, копье какого-нибудь ловкого охотника не успело найти путь к его сердцу.
Все позади. Дурацкая картинка полоснула по старой ране, всего-то.
– Я никому не скажу, – подмигнула Иоланта. На ее лице вновь заиграла добродушная улыбка. – А ты кушай, я попросила пожарить хлеб. Видела бы ты, как на меня смотрели на кухне!
Как-то давно, в очередной раз взяв Марго с собой на охоту, отец поджарил горбушку на костре. Этот вкус дыма, пьянящей свободы, кусочек тепла посреди темного, но совсем не страшного леса – все это осталось с ней надолго. С той поры жареный хлеб стал одним из любимых ее лакомств, потеснив пироги с яблоками и медовые лепешки.
Много лет спустя дворцовым поварам не сразу удалось привыкнуть к необычному пристрастию новой королевы, угодить ей оказалось непросто. Марго было недостаточно поджаристого румянца, она заставляла держать хлеб над огнем до горечи, до почерневших краев. И чем дольше она жила во дворце, тем больше требовал ее аппетит; дошло до того, что за столом она жевала сплошной уголь, пугая черными губами придворных дам.
Хлеб на тарелке был едва обжарен, но главное – Иоланта помнила. И это сломало в груди Марго невидимую преграду. Исчезли король, дворец и весь последний год, растворились в дымке, как и не бывало. Остались две девочки, что прячутся под одеялом от всего мира.
Поддавшись порыву, Марго обняла сестру, всхлипнула, уткнувшись в плечо.
Потом они доедали еду с подноса и болтали ни о чем. Кажется, если встретишь старого знакомого после долгой разлуки, то устанет язык и охрипнет натруженное горло – ведь столько всего нужно рассказать, стольким поделиться. Но на деле стоит оказаться лицом к лицу, и разговор складывается вокруг вещей обыденных, даже банальных, а на ум лезет одна чепуха.
Марго все ждала, спросит ли сестра об Альрике, но та не обмолвилась и словом, будто напрочь забыла обо всех переживаниях, что терзали ее когда-то. Королеве хотелось бы так же легко научиться не оглядываться на прошлое.
Иоланта открыла сундук и начала выкладывать перед Марго платья. Яркие краски непривычно смотрелись в свете одинокой свечи, казались чужеродными на грубой шерсти покрывала. Рубиново-красное, изумрудно-зеленое, сапфирово-синее, жемчужно-белое – каждое как драгоценность в руках бедняка.
– Забирай! – уговаривала Иоланта. – Послушницам такие носить нельзя, а матушка все шлет и шлет… Бери же! Ты будешь такая красавица!
Марго с тоскливым вздохом провела рукой по мягкой ткани, по невесомым кружевам, по лепесткам и гибким лозам изысканных узоров. Все такое красивое, но совершенно непрактичное в дороге.
Но ведь она может переодеваться в городах или в те дни, когда алхимик решает дать лошадям больше отдыха! От мысли о возможности хоть иногда сменить пыльное дорожное платье на новый наряд защипало в глазах.
– А хочешь… – Иоланта присела на корточки, спросила возбужденно, заглядывая в лицо: – Хочешь, я попробую что-нибудь предсказать?
Марго напряглась. Сама не поняла, почему ей так не нравится эта мысль, почему одним своим появлением она согнала все спокойствие, едва пригретое на душе. Для сестры предсказания были лишь картинками на бумаге, глупостями, она сама не знала, какие из них сбываются. Но для Марго жизнь давно перестала быть безопасной игрой. Оглядываться и правда легко, а вот осмелиться посмотреть вперед, в туман будущего, куда сложнее. Готова ли она к тому, что увидит, готова ли сейчас?
Иоланта начала готовиться, будто и не услышав вялого отказа. Марго думала, что сестра вновь сядет за краски, но та перелила воду из кувшина в глубокую миску, где раньше лежал виноград. Взяла свечу.
– С воском сложнее, – сказала взволнованно. – Настоятельница говорит, мне еще многому учиться…
Она наклонила свечу над миской, и несколько желтоватых капель упало в воду, застыло причудливыми кляксами на поверхности. Иоланта размешала воду пальцем и долго следила за плавным танцем клякс через пламя свечи. Перестала даже моргать.