Сейн сплюнул, вода горчила.
– Сколько ударов вынесет человек? – спросил, догадываясь, что перед ним палач.
– Так то смотря как бить, – расплылся в улыбке бородатый. – Можно и после трех сотен ударов на своих двоих уйти. А можно и одним позвонок перебить. Я вот с трех замахов до легких достаю, во! А если малёха промахнуться… Ну, знаешь, случайно как бы взять чуть выше поясницы, да по почкам…
– Хватит, пожалуйста, – остановил его Сейн, прикованный взглядом к грызлу в мохнатой лапе. Вода просилась наружу. – Я понял, понял… Как будешь бить ты?
– Любопытный какой, – крякнул палач и проверил веревки, стягивающие алхимика. – Уговор у нас со жрецом. Значит, если он четное число называет, то я ласково, как куру ощипать. А если нечетное… Когда я с тобой закончу, дышать будешь, слово даю. Сегодня. А вот завтра… как боги пошлют. Ну что ты рожу строишь, темень? Не понял ничего? Это меня жрец научил. Четное – это, значит, когда на конце два, четыре, шесть…
– Я умею делить на два, – выговорил Сейн, бездумно глядя сквозь палача. – И на три. И на пять. И на десять…
– Умник какой выискался. Закусывай давай!
Вяжущий привкус грызла на миг отрезвил. Сейн дернулся до боли в связанных запястьях, осознав свое положение. Инстинкт подстегивал вскочить – к столбу его так и не привязывали, достаточно было встать в полный рост, чтобы освободиться, – но это значило бы лишь скорую смерть от рук стражи. Оставалось сидеть ровно и надеяться, что кнут все же попадет туда, куда нужно.
Первым Сейн услышал свист кожаного ремня позади себя. Следом хлесткий щелчок – и под кожу будто сыпанули раскаленных углей. Алхимик задергался, сбивая лоб о грубо отесанный столб. Завизжали несколько послушниц.
Свист. Щелчок. Второй удар и новая вспышка боли ярче прежней. Слезы не сдержать, сколько ни жмурься. Тьма пульсирует, смеется: «Дрожи, жалкий человек, это все, что тебе осталось».
– Это же убийство! – крикнул чей-то юный голос.
Свист. Щелчок. Челюсти свело от напряжения. Зубы, казалось, вот-вот раскрошатся о деревяшку во рту. Сейн молил тьму забрать его к себе, он не выдержит тринадцати… Тьма не ответила, зато голос Марго вдруг оказался совсем рядом:
– Если его святость не ценит дар жизни и не может воздать должное своему спасителю, то я могу. Этот человек спас и мою жизнь тоже, и я разделю с ним наказание, Судья мне свидетель.
Сейн выгнул шею, не веря глазам. Королева стояла всего в шаге от него, придерживая платье на груди, ее спина была открыта. Гордо поднятая голова, плотно сжатые губы – с ее лица в этот момент можно было писать портрет.
«Нет, – подумалось Сейну. – Статую. Эту уверенность можно заточить лишь в камне».
Он выл и рычал, пытаясь обратить на себя ее внимание, но тщетно. Позади роптала толпа, голос Ефимона терялся в общем гуле. А может, то гудела кровь в висках алхимика.
Какое-то время кнут молчал. Выходку королевы Сейн оценил, но не думала же она, что жрец и вправду решится… Вот только почему никто из стражи ее так и не оттащил?
Свист. Щелчок. Крик, переходящий в вой. Единый вздох десятков глоток. Рев Ефимона:
– Ты ополоумел?!
Королева стояла на коленях, согнувшись в три погибели, почти касаясь лбом земли. Алая полоса перечеркнула ее спину на уровне лопаток, влажно блестела в свете факелов. Рядом выросли еще две фигуры, прикрывая собой Марго с пленником. Линда. Иоланта.
– Уберите их, уберите же! – хрипел жрец.
– Силой потащишь жрицу Матери в ее же монастыре? – бросила в лицо подошедшему стражнику Линда, и Сейн впервые увидел, как человек в капюшоне замешкался и замер в нерешительности.
Алхимик выкрутил шею, ища взглядом палача. Тот недоуменно чесал бороду, явно прикидывая, как поделить оставшиеся удары на всех. Сейн пожелал, чтобы от этих вычислений у него лопнула голова.
Марго медленно вставала, сестра и жрица придерживали ее под руки. Решимость никуда не делась с их лиц, напротив, сильнее отпечаталась меж сурово сведенных бровей.
Но что помешает старику отдать приказ проучить их всех?
Сейн уже собирался выплюнуть грызло и рявкнуть на непрошеных защитниц, как внезапно запах крови усилился до тошноты, кислым железом коснулся языка. Тени вокруг пришли в движение, стелились по земле, подползая к столбу…
– Доигрался в праведника?..
– Облегчил душу?..
– Где ты ее в себе нашел, эту душу?..
– Мы так не договаривались, Сейн…
– Погубишь девчонку…
– Что в словах «доведи в сохранности» тебе не ясно?..
– Ее кровь нельзя проливать бездумно…