Петля ослабла, чиркнула по ушам, взмывая над головой, и скрылась во мраке позади. Марго упала на колени, с жадностью хватанула ртом холодный воздух пещеры. Обожгло гортань.
– Пойду еще приятеля твоего проведаю.
Надсмотрщик исчез так же, как и появился, без единого звука.
Все же она не сдержала слез, две горячие дорожки расчертили щеки. Предательски задрожали губы. Беспомощность петлей сжимала шею, будто надсмотрщик никуда и не уходил. Развязался невидимый мешок, посыпались из него камни-мысли. Тяжелые, непрошеные.
Прав был алхимик, на что она ему? Плаксивой девчонке, что так трясется при виде змей и пауков, не место в неизведанных пещерах. Да и кто бы позвал такую за собой? Вечно недовольную, неблагодарную, норовящую исколоть, исцарапать словами, как битым стеклом. Королеву без королевства.
Сколько несчастий на их голову, и все из-за нее. Это она выдала себя в Клатеринге, ее пришлось спасать от куриного обличья, она убедила Сейна помочь старому врагу. Все она! И сейчас, когда от нее требовалось лишь сидеть тихо да делать вид, что занята работой, она не справилась даже с этим.
Сейн решал ее проблемы по-своему. Страшно, грубо, порой жестоко, но решал. А то, что в такие моменты он себе на уме, можно и потерпеть. Лишь бы он поскорее возвратился.
Марго бесшумно вытерла лицо, ни разу не всхлипнула. В последнее время ее слезы высыхали все быстрее, уступая место огненным пчелам в груди. Те выбирались из укрытий лениво, как после дождя, не жалили сразу, но их нарастающий гул напоминал о каждом унижении, которое ей довелось пережить. Горло вновь начало саднить.
Она не поможет алхимику, если сейчас пойдет блуждать по пещерам одна, но, и оставшись, не позволит себе больше быть слабой.
Еще месяц назад надсмотрщик ползал бы перед ней на пузе, не решаясь поднять глаз. У нее могли отнять семью, корону, все платья, но никто не отнимет того, что она выросла дочерью своего отца, эрла Танкреда, одного из достойнейших людей Даферлена. И сейчас ее едва не задушил подлый ублюдок, подкравшийся сзади.
Пчелы горели все ярче, все яростней кружился их вихрь.
Всякому терпению есть предел.
Марго перевела взгляд от серебристой нити, по-прежнему свисающей с потолка, к камням, за которыми лежал меч. Ей не нужно было видеть его, чтобы представить в руке, вспомнить вес и длину клинка. Это было отличное оружие, искусно выкованное – король не скупился, снаряжая своих псов. За последние две недели в Теззарии Марго каждое утро просыпалась раньше алхимика, уходила на задний двор таверны или глубже в лес, чтобы практиковаться. Дать мечу привыкнуть к новой хозяйке, а мышцам – разогреться от знакомых движений, вспомнить уроки брата.
Что сказал бы Сейн, застав ее за этим занятием? Улыбнулся снисходительно или отвернулся с привычным равнодушием? Марго не желала проверять.
Оглянувшись, она подтянула одеяло и села спиной к стене поближе к мечу. Больше пузач не сможет к ней подкрасться. Она разберется с этим сама.
Марго так и не узнала, что в это самое мгновение главного надсмотрщика меньше всего волновала и она сама, и ее пустое ведро. Ведь он одним из первых заметил, как зашевелились пауки.
Он ступал, словно по мягкому снегу, искрящемуся в свете зелья. Носки сапог загребали паутину, тянули за собой спутанные лохмотья, под каблуками хрустели пустые паучьи панцири. Флакон в руке нагрелся и жег пальцы, приходилось держать его за самое горлышко.
Сейну потребовались годы, чтобы избавиться от кошмаров, где узкая пещера проглатывала его целиком, тьма вырывала глаза, а тонкие невесомые нити душили, облепив лицо, и лезли в рот. Просыпаясь, он еще долго вспоминал, как дышать.
И вот он снова здесь.
Пещера оказалась длиннее, чем он запомнил. И коконов в ней прибавилось. Алхимик отыскивал подходящий по форме, разрывал голыми руками и, бегло осмотрев трухлявые кости, переходил к следующему.
Прежде чем свежая, еще липкая нить с фермы становится самой дорогой в Серпе тканью, она проходит долгий путь мытья, сушки, вымачивания в специальных растворах, сохраняющих крепость. Но, пролежав вот так годами, она иссыхает, истончается и поддается без сопротивления, рвется, как хлопковая вата.
Сейн потерял счет времени и пустым глазницам, в которые успел заглянуть. Паучья ферма берет немалую плату за каждый рулон шелка. Алхимика то и дело подмывало бросить все и вернуться к заждавшейся королеве, выбраться, наконец, на дневной свет. Не трогать прошлое, оставить его глубоко под землей, где ему и место. Но руки упрямо тянулись к новому кокону…