Раскрутка своего бизнеса дело непростое, требующее своевременного пребывания в нужных местах и своевременной оплаты работы поставщиков. Проще всего было с гончарами. Они выдавали уже поставленную на поток продукцию, а вот стеклодувам маленькие пузырёчки выпускать было сложней. Требовались металлические формы, которые нужно было оплачивать отдельно, и стоили они откровенно дорого. Единственный плюс от этого был в том, что формы останутся в его собственности. Впереди ещё был заказ на этикетки и упаковку, но это ожидало выхода стеклянной тары и перехода на новый виток развития.
Надрываться на этой работе старшина не планировал и уделял работе максимум четыре-пять часов в день, да и в лавках при устном договоре на поставку назывался вымышленным именем. А всё ради того, чтоб не иметь кабальных обязательств. Привёз товар — оплатили, не привёз — никакой ответственности. И самое приятное в этом то, что эпоха развития бизнеса позволяла ему такие манёвры. Оставалось грамотно составить график и соизмерять объёмы.
Ненапряжный график позволил уже через декаду вернуться к экспериментам. Ему по-прежнему не давали покоя эликсиры видения, записанные им в блокнот перед покиданием загородного дворца. Об Алсарии он тоже вспоминал с грустью, но раз она его не хочет видеть, то тут ничего не поделаешь. Раны на сердце однажды заживут, а пока можно заняться финансовыми накоплениями, которые позволят дальше жить более уверенно.
Вода в стакане привычно растворила формулу, и вокруг всё неожиданно поплыло. Попытка проморгаться к результату не привела, а окружающий мир вообще стал неимоверно огромным, что пугало практически до усрачки.
Понять, что происходит, помогли приготовленные для рассмотрения материалы. Мельком брошенный на стол взгляд уловил знакомые знаки, которые при ближайшем рассмотрении оказались цепочками алхимических рун. Тут бы радоваться, но видение имело и минусы. Он не мог воспользоваться карандашом, чтоб произвести запись, так как невольно сбивался на рассмотрение ставших толстыми, в пару метров шириной, линий от карандаша, а точнее, на алхимическую формулу частичек графита или бумаги. Увиденную формулу приходилось заучивать, от этого за один приём зелья алхимик мог исследовать от одного до трёх-четырех экспонатов. Всё, конечно, зависело от уровня памяти учёного, но вот Белову больше двух цепочек за раз запомнить не удалось.
Зелье действовало стандартный час, большую часть которого Александр просидел с закрытыми глазами, чтоб не сойти с ума. Такое восприятие окружающего требовало нешуточного напряжения мозга, и без подготовки, как это было у него, тут обходиться явно сложно. Если бы он заранее знал, как это будет выглядеть, то и паниковать бы не стал, а так да, пришлось понервничать, благо, что быстро разобрался, что происходит.
Когда действие препарата закончилось, он проморгался и записал в блокнот формулу стали клинка ножа. Нож был действительно из шикарной стали достигнувшей немалого успеха цивилизации и сочетал в себе не только прекрасные режущие качества, но и вязкость в сочетании с упругостью. За всю свою жизнь он ни разу не слышал рассказов, что кому-то удалось бы сломать такой нож, хотя полоска стали на нём едва ли доходила до четырёх миллиметров.
Часто такие эксперименты он проводить не собирался, изучать-то особо было нечего. Если только смотаться в лес, где до сих пор валялась спасательная капсула, вот там можно было зависнуть на целый месяц. Материалы корпуса, двигателей, образцы топлива и электроники. Это всё было крайне интересно. Сейчас он, кстати, очень жалел о том, что у него нет ни одного кристалла с Рории. От их формулы он бы ни за что не отказался, ведь это дверь в новый мир чудес. А пока в качестве эксперимента он попробовал написать на своём клинке формулой меди.
Частичная смена атомов сработала, и на клинке появилась еле заметная надпись «А. Б.». Если скорость написания замедлить раза в четыре, то вышла бы довольно интересная вещь, заставившая бы ломать над собой голову любому учёному-металлургу.