— Вот дерьмо! — Выругалась Мори, при мысли о потери обоих напарников. Ей уже виделась её смерть, потому как без ресурсов возвращаться было нельзя, а одной в лесу выжить почти невозможно.
Только странное поведение Нероны вернуло её от грустных мыслей. Почему странное? Просто, если у эльфов не было иных приказов, то после смерти господина, они начинают себя медленно убивать. Они откусывают себе части тела, ломают кости, вырывают суставы и выкалывают глаза. Говорят, что так они наказывают себя за неисполненный долг. Этим сейчас и занимались Эи Юи и Яи. Очень скоро они погибнут, и мешать им в этом было бессмысленно. Они уничтожат того, кто мешает им наказывать себя, а затем продолжат самоистязание.
Только Нерона, вместо ожидаемых действий, побежала к эпицентру взрыва. Она раскидывала части тела бывшего червя, явно пытаясь что-то отыскать. Эльф вся испачкалась в крови, но продолжала свои поиски, не останавливаясь ни на секунду. Пока не отрыла странный комок, состоящий из очень плотной ткани.
— Это что такое? — Подойдя поближе, настороженно спросила Мори.
— Господин. — Кратко ответил эльф.
Глава: 26
— Хи-хи, Солум, а ты у нас оказывается непростой алхимик. Ты — бабочка, алхивариус обыкновенный. Будучи личинкой, заползаешь в рот огромным насекомым и там обращаешься в куколку. — Глумилась Мори уже больше часа. — Уникальная паразитарная бабочка! Зато смотри какой ты теперь красавчик!..
Солум не обращал никакого внимания на потешающуюся дамочку. Пережитое ранее оставило небольшой след на психике алхимика. Разумеется, это не шло ни в какое сравнение с пустотой, которую Солум ощутил в Белом лесу ранее.
— У нас, между прочим, командующий немного из строя вышел, может хоть закопаешь? — Ответил Солум, осматривая свои новые одеяния.
Когда алхимик очнулся, первая мысль, что озарила его бодрый ум, была весьма прозаичной:
«Б***дь, эта чертовщина точно всю одежду испортила, снова покупать. Лишь бы с голой ж***ой по лесу бегать не пришлось…»
Разумеется, это было верно, но лишь отчасти. Нити каким-то странным способом обволокли его тело и приняли точную форму растворённой одежды. Они скопировали всё, до последней капли, включая пояс и нижнее бельё. А самое важное, что его новый костюм имел свойства нитей.
Теперь он стал намного прочнее, а значит, сможет выдержать несильные рубящие удары и когти простейших существ, например сильфов. Но против чудовищ он не поможет. Да и горит его новый материал просто потрясающе, поэтому стоять возле взрывного зелья не стоит. Но самым важным преимуществом нового костюма было то, что он отлично сопротивляется элементу Зиглы. Если атака будет чисто элементальной, костюм поглотит почти весь урон.
Но вместе с тем, была и весомая проблема. Любая новая пробоина на одежде могла оказаться последней для этого костюма, поскольку залатать его было невозможно. Перчатки больше не слушались Солума, полностью отказываясь подчиняться его воле. Хотя, даже если бы Солум смог продолжать использовать их, он всё равно не знал, как починить костюм. Но перчатки точно были исправны, поскольку Мори, с дозволения Солума, смогла их пробудить. Пускай и совсем ненадолго.
— Хоронить его? Много чести. Оглянись вокруг, Солум. Здесь полно человеческих костей, и это прямо в безопасном лагере. Это страшно, но есть в том и нечто забавное. — Мори пыталась состроить умное лицо, но не выдержав вновь засмеялась. — Хи-хи, Солум, прости, но я должна это сказать… Друг ты мой, если ты хотел заморить червячка, то можно было найти цель и поменьше, или нас попросить. — Странный и немного жуткий смех девушки раздался ещё громче, чем было ранее.
— Ранее ты показалась мне более серьёзной. От тебя не было слышно и единой насмешки, а при смерти одного из нас тебя прям понесло. Что случилось?
— Сложно быть всё время серьёзной, да ещё и в такой ситуации. Смех позволяет отвлечься. Когда мне больно или страшно, я всегда смеюсь. На мгновение мне показалось, что я осталось одна, но ты… Прогрыз себе жизнь через кокон, и я вновь стала не одна. Разумеется, жизнь алхимика — это одиночество, но в таком месте даже нам нужна поддержка. Иначе орден не посылал бы нас сюда группами.
— Я уже сказал, что ничего не грыз! Нити сами расступились и я просто вышел через новоявленную дыру прямо на свет.
— Поздравляю со второй жизнью, Солум. — Ещё больше укатилась Мори.
— Да-да…
Солум с грустью пощупал свои пустые карманы. В желудке многоножки он потерял всё. Даже глаза ауки, из-за которых и началась вся трагедия. С другой стороны, костюм покрывал всё с лихвой. Оставался только вопрос, как сейчас сражаться? Разумеется, на лошади Солум припрятал несколько свитков и небольшую дозу алхимического порошка, но этого хватит лишь на несколько незатяжных боёв.
Ещё и Олзо оказался не столь запаслив, нежели ожидал Солум. На его лошадях не было ничего, кроме бурдюка с водой и походной пищи. А всё, что было на его теле, оказалось непригодным к использованию. По весьма понятным причинам.
— Солум, я думаю нам уже стоит идти. Я понимаю, что увлекаться зельями бодрости не самая хорошая идея, но отдохнуть мы здесь уже не сможем. Давай дойдём до шепчущей деревни и добудем эти чёртовы наросты с поверхности человеческих пихт и грибы… Грибы… Как там они зовутся? — Щёлкала Мори пальцами, пытаясь вспомнить второй ресурс.
— Грибы линчжи. С ними проблем не будет, их там должно быть как муравьёв. Говорят, что эти грибы — слёзы запечатанных в деревьях людей.
— Да. А ещё говорят, что наросты — это попытки душ выбраться из заточения. Были же в те времена романтики среди наших братьев. Не могу даже представить столь сентиментального алхимика. — Мори посмотрела на еле заметную, почти заросшую тропу, ведущую прямо из лагеря. — Так что, идём? Если у тебя нет зелья бодрости, могу одолжить.
— Нет, всё нормально. Пойду привяжу лошадей покрепче и можем выступать…
Деревни являлись самыми опасными локациями Чёрного леса. Именно в них погибло большинство групп, ступивших на проклятые земли. Для Солума эти территории были неизвестностью, поэтому он не чувствовал сильного страха. Раньше ему приходилось выполнять лишь охотничьи задания: добыть когти анчутки, кровь пертхи или рога букаваца. Поэтому, не испытывая постоянного давления от чудищ, он невольно расслабился.
Ещё одной причиной вольного поведения, являлись слухи. Якобы тропинка до деревни, была относительно безопасна. Но Солум всё же смог наткнуться на чудеса и здесь. Это постепенно становилось его хобби — нарываться на неприятности. Он остановился и, задумавшись, залюбовался на происходящее.
— Дядя, помоги нам, мы заблудились… — Милейше гласило несколько детей недалеко от тропы. Они были одеты в белые, льняные одеяния. — Пожалуйста, дядя, помоги нам. Здесь холодно и очень страшно… А как одиноко!.. Я боюсь!.. — Эти дети могли запутать любого человека, обдающего малейшим чувством сострадания, что сейчас явно не грозило Солуму.
— Солум, чего встал? Это зазовки, если вдруг не понял. До этого столько умничал, а теперь простейших духов отличить не можешь.
— Я просто думал. Зазовки копируют образы тех, кто пал от мучительной смерти и не может обрести покой.
— Верно, поэтому нам следует идти. Они не тронут нас, если поймут, что их временные шкуры для нас безразличны. — Торопила Мори.
— Эти дети жили здесь пять сотен лет назад. Они гораздо старше нас и весьма вероятно, что их тела там, врощены в деревья. В каком-то смысле мы смотрим на отражение своих предков.
— Так всё-таки есть среди нас романтики? — Вновь заулыбалась Мори. — Да и не могут они быть нашими предками. Хотя бы потому, что дети не могли иметь детей.
— Ты права. Глупые мысли, забудь. Мы слишком небрежны, надо быть начеку.
Солум отвернулся от молящих духов, невозмутимо пройдя через оцепеневшую девушку. Мори с самого начала не слишком хорошо понимала, что в голове у её спутника, а теперь и вовсе запуталась. Незнание порождало в ней страх, который плавно перетекал в недоверие. С каждой секундой ей становилось лишь страшнее, и она уже не могла скрывать эмоции под серьёзным личиком, как было в начале. Она должна была признать, что лес как-то действует на разум человека, извращая его личность на противоположную. И чем чаще ты поддаёшься изменению, тем быстрее оно происходит. Может потому сильные алхимики не ходят в Чёрный лес?