Эд пинает мясника ногой в пах, тот сгибается, тут же отхватив дубиной по затылку. Навзничь рухнув в грязь, он остаётся без движения. Но тот, который получил от Сола камнем, уже оклемался и примеряет этот самый камень, готовясь метнуть его. Слизняк двинулся прямо на Эда, опустив резак, второй попытался обойти, прижимаясь к деревянной стене. Проулок шириной метра два, не больше, но тупиком не был. Эд набирает побольше воздуха, собираясь снова побежать — но в этот самый момент что-то оглушительно грохочет, и Слизняк Вилли, уронив тесак, хватается обеими руками за живот. В воздухе разносится едкий запах жжёного пороха, а за спиной раздаётся топот.
Эд оборачивается. С другого конца переулка на него бегут трое парней с котелками на головах и в чёрных кожаных жилетах с яркими красно-чёрными нашивками. Двое оставшихся на ногах мясников тут же бросаются бежать. Сол, не долго думая, лупит одного дубиной по затылку. Верзила по инерции пробегает ещё пару шагов, после чего падает на землю. Оставшийся скрывается за углом. Преследователи провожают его гиканьем и бранью, при этом награждая лежачих увесистыми пинками. Слизняк Вилли хрипит, скорчившись в кровавой луже. Эду его даже немного жаль — мяснику предстояла долгая и мучительная смерть. Что-то подсказывало Эду, что антибиотики здесь не в ходу.
— А ты кто? — не слишком дружелюбно интересуется один из парней в котелках.
— Тот, кто с мясниками Уиншипа не в ладах, — уклончиво отвечает Эд. Парень смотрит на него подозрительно.
— Ну это я и так вижу. Ладно, — сплёвывает его собеседник. — Давай за нами. Будь я проклят, если какой-нибудь бобби не услышал выстрела и не прёт сейчас сюда с парой товарищей. Заодно покажем тебя Однаду.
Эда аккуратно берут под локти и уводят из переулка — быстро, но с достоинством. Осторожно разглядывая попутчиков, Сол отмечает, что одеты они приличнее мясников: одежда выглядит новее и дороже, а самое главное — чище. Лица выбриты, а волосы, выглядывающие из-под котелков — подстриженные и чистые. Нашивки на жилетках — какой-то герб, орёл, только с длинным хвостом и крыльями. Он кажется Эду знакомым.
Они идут по улице, широкой и уже заполнившейся людьми. Только что рассвело и похоже, что большая часть прохожих спешит на работу. Двигаются они устало, заторможено, почти не поднимая взглядов, плечи опущены, спины сгорблены. Одежда большей части украшена заплатами, выцвела и истрепалась. Эд и парни в котелках движутся с толпой. Окружающие отводят от них взгляды, стараются уступить дорогу.
Наконец, они проходят мимо больших железных ворот, на арке которых висит внушительная вывеска: «Мыловаренная Фабрика Кантера Бигса. С 975». Рабочий поток сворачивает ворота, проходя сквозь них в огороженный забором двор, за которым темнела кирпичная громада фабрики. От длинных рыжих труб тянулся плюмаж чёрного дыма. Лужи у ворот по краям пенились коричнево-серым. Эд замечает кота, сидящего на мусорной куче, всего в мыльной пленке, облезлого и жалкого, но глядящего на людей голодно и зло.
Они проходят мимо фабричных ворот и сворачивают за угол. Там, на узком трёхэтажном доме из серого кирпича красуется деревянный щит, на котором по красному полю чёрным написано «Королевский Орёл» и нарисован такой же герб, как на нашивках у парней в котелках.
— Ты, видать, приезжий? — спрашивает Эда один из провожатых. Дружелюбия в его голосе мало.
— Да, — осторожно кивает в ответ Сол. Парень морщится, будто хлебнул горького.
— Тебе здесь не рады, — наконец цедит он сквозь зубы.
Внутри кабак мало отличается от «Дыры в стене», разве что по углам стоит несколько столиков, а бочки на стойке — не такие большие. За одним из столов, в дальнему углу сидит компания человек в пять. Ещё столько же слоняется по залу, засунув руки в карманы брюк и шаркая подошвами по полу. Смуглый, похожий на араба подросток елозит шваброй по полу, размазывая грязь, за стойкой стоит не старый ещё мужчина с длинной изрядно поседевшей бородой и блестящей лысиной. На носу у него очки, а на груди — видавший виды передник.
Эда подводят к дальнему столику. С первого взгляда понятно, кто здесь тот самый Однад, которому его обещали показать. Этот явно помешан на своей внешности — седеющий его чуб набриолинен так, что торчит, как рог единорога, серый сюртук с шелковыми лацканами блестит начищенной медью пуговиц. К столу справа прислонена трость с набалдашником в виде обезьяньей головы. Взгляд денди колючий и цепкий. Правая рука его лежит на столе. На большом пальце длинное медное кольцо, оканчивающееся трехсантиметровым когтем. Судя по многочисленным следам заточки и темным пятнам — это не простое украшение.