Видать, кости нужны не для повседневных дел. Для чего-то особенного.
На следующий день первым делом потянулся к полученной вчера книжице. Вечером уже сил не оставалось на ее изучение, аккуратно положил на сундук и моментально заснул. Очень уж поход на древнее кладбище оказалось утомительным.
– Очень надеюсь, что это не какая-нибудь шутка, – проворчал я, перед тем как перелистнуть первую страницу.
Дело в том, что на обложке ничего не было. Прямо совсем. Ни одной надписи, просто коричневая дубленая кожа.
А вот под ней… Что это? Букварь? Мои глаза впились в увиденный текст. Точнее, текст как таковой там отсутствовал напрочь. Зато в изобилии имелись картинки. Напротив каждой – значок.
Ясно. Алфавит. Хм-м, у нас вроде тоже использовали нечто подобное для обучения детей начальной грамоте. По крайней мере, до широкого распространения мобильных устройств с их разнообразными приложениями на любой случай жизни.
«Ну, это не должно быть трудно», – самоуверенно подумал я, перед тем как приступить к чтению.
Довольно самонадеянно, надо отметить. Прошло почти три часа, прежде чем у меня получилось прочитать простейшее слово из трех слогов.
К этому времени уже пообедал (сегодня Гренвир расщедрился и оставил половину своей похлебки, кусок колбасы и краюху нормального хлеба), так как никаких заданий не поступало, с комфортом устроился во дворе, притащив вместо сиденья чурбачок от поленницы дров.
Солнышко приятно пригревает, я сытый, довольный, вдоволь выспавшийся, на коленках устроилась полезная книжка – мой потенциальный билет в более счастливое будущее. Красота.
Не скажу, что учеба давалась легко, но и каких-то непроходимых трудностей не возникало. Процесс обучения двигался, разбирать простейшие обрывки текста становилось с каждым разом все проще.
И хотя до чтения влет еще далеко, в принципе прогресс уже налицо. Уверен, за пару минут смогу разобрать заглавие какой-нибудь книги. Это чтоб не тыкаться наугад, ища нужные тома на обширных полках библиотеки. Книг там хватало с избытком.
Интересно, сколько займет времени, чтобы прочитать каждую? Что-то подсказывало, что и за пару-тройку лет не справишься. Сколько там? Тысяча? Помещение выглядело забитым под завязку.
Бум-бум-бум, – ворота вдруг затряслись от гулких ударов.
Кто-то усиленно барабанил в ворота ограды, напрочь игнорируя узкую калитку в них же. Энергично так, створки ходили ходуном, а засов после каждого удара подпрыгивал, едва не вываливаясь из паза.
– Чего надо?! – рявкнул я, раздосадованный прерванным обучением.
Наступила тишина. Кажется, с другой стороны не ожидали такого резкого окрика.
– Эм-м… а мастер дома? – наконец раздалось из-за забора.
Мужской бас. Деревенский? Зачем приперся? Из-за вчерашней стычки? Ну погоди, жирный хряк, теперь ты у меня одним покусанным ухом не отделаешься.
– Занят он! – крикнул я, постаравшись придать голосу солидности. – Позже приходи!
И опять пауза. А за ней негромкие шепотки. Их там что, несколько?
– Срочное дело, – прогудели из-за створок ворот. – Поговорить надо. Беда у нас.
Догадываясь, как отреагирует Пауль Гренвир, если без спросу прерву его работу, я позволил себе уточнить:
– Какая беда?
Не хватало еще лишиться ужина из-за нежданных гостей. Может, у них там корова не может отелиться, а я голодай?
– Дык разбойники в деревню пожаловали, просим помощи, значит, – с деревенской основательностью объяснил неизвестный селянин.
Блин. Похоже, все-таки придется помешать старику. Разбойники – это серьезно. Делать нечего.
Ругнувшись вполголоса, я крикнул:
– Сейчас позову! Ждите!
Заботливо отряхнул открытый на середине букварь от соринок, аккуратно закрыл и лишь после этого направился в башню.
Глава 6
– …три десятка куриц, двенадцать овец, восемь гусей, хлеба вдоволь, тридцать кувшинов с добрым вином… – перечисление длилось уже довольно долго, лицо старосты мрачнело с каждой указанной вещью.
Ройс глядел на кряжистого мужика с высоты седла, на его лице гуляла глумливая улыбка. Он видел, что, несмотря на злость, крестьянин думал не о сопротивлении, а о том, как собрать требуемое, постаравшись полегче отделаться.
Овцы будут худые, курицы самые заморенные, вино кислым, а хлеб черствым. О прочем и говорить не надо. Постараются подсунуть самое худшее.
– …и трех девок пригожих, не старше семнадцати зим, – самое сладкое Ройс оставил напоследок.
Сказал и впился колючим взглядом в покорно стоящего крестьянина, пытаясь понять, не настал ли момент, когда желание избежать неприятностей перевесит все прочее.